«Может открыть частный завод самогоноварения?» - усмехнулся про себя Антон.
У фронтона двухскатной крыши валялись наполовину разбитая люстра, мотки проводов, открытые ящики с покрытой плесенью одеждой, не разобранная полутораметровая искусственная елка, открытая коробка новогодних игрушек и стопка пустых льняных мешков. На натянутых меж стропилами веревках висели древние березовые веники для бани.
А в двух метрах от люка стояла картонная коробка из-под старого лампового телевизора.
Поверх коробки лежал пожелтевший и покрытый пылью лист формата A4 с машинописным текстом.
Девочка проследила за взглядом отца и, пожав плечами, сказала:
- Она так и лежала, когда я ее нашла.
Холодный острый щуп кольнул сердце Антона, выпустив мириады мурашек на груди. На секунду его дыхание остановилось, а в голове промелькнул образ пожелтевшей страницы, найденной в квартире.
«Да что может быть между ними общего», - выдохнул Антон и, пытаясь выбросить лишние мысли, подхватил коробку, придавив листок подбородком.
- И правда, нелегкая, - сказал он и улыбнулся девочке.
7
Они расположились в центре зала, на толстом пахнущем сыростью темно-сером ковре, рядом друг с другом. Коробка стояла перед ними.
Антон не спешил заглядывать внутрь. Он чувствовал, как его сердце монотонно, но с большой силой бьет в груди, отдаваясь гулким эхом в висках. Тревога и любопытство (а оно все же проснулось, пока он спускал коробку с чердака) сменяли друг друга с каждым ударом в грудной клетке.
Он уже не боялся того, что может там увидеть, но понимал, что память так просто ему не дастся.
Было еще одно чувство – волнение; смутное, сумбурное желание заглянуть за кулису и открыть, наконец, «ларец с тайнами».
- Пап?
Антон вздрогнул, все мысли разом развеялись в его сознании, осев пыльным смятением где-то глубоко внутри.
Девочка вопросительно вскинула брови.
Мужчина улыбнулся и аккуратно отложил пожелтевшую страницу в сторону, поборов желание взглянуть на текст. И, сдув пыль с коробки, открыл ее.
Внутри лежало семь картонных коричневых папок с типографской надписью «ДЕЛО №» и четыре блокнота. А под ними на дне коробки находилась красная пишущая машинка. На верхней панели слева на белой пластинке стояла надпись «UNIS», а справа на более тонкой пластинке значилось «tbm de Luxe».
- Нифига себе, - проговорила Дина, осматривая поставленную перед ней машинку. – Вот это древность. А она, вообще, работает?
Девочка нажала на клавишу «п». Литера с этой буквой вышла из своего ряда и приблизилась к черному валику, остановившись в полутора-сантиметрах от него.
- Ну вот, сломана, - пробубнила она.
- Почему же, - Антон быстро и с необходимой силой нажал на первую попавшуюся клавишу и литера стукнула о валик. Раздался щелчок, и станина сдвинулась влево. – Все в порядке. Просто ударять надо сильнее. Это тебе не «клава» от компа. Никакой нежности. Хотя, и перегибать тоже не стоит.
Девочка стукнула по нескольким клавишам.
- Так и пальцы отбить можно, - пробурчала она и, отвернувшись от машинки, взяла одну из папок. – А что здесь?
- Мне кажется, что в них мои детские рукописи, - неуверенно сказал Антон, открывая папку. – Мне тетя говорила, что я еще с детства пытался писать. Правда, я этого совсем не помню.
Внутри лежала тонкая тетрадь на двенадцать листов. На ее обложке, выцветающими от времени чернилами, было написано: «Сумиричный лес». Внутри все листы были сплошь исписаны мелким корявым подчерком. Все строчки заходили за поля, каждая страница была пронумерована в нижнем углу.
В блокнотах обнаружились неумелые рисунки и множество записей, которые были пометками к уже написанному и описанием не реализованных идей. Пролистав пару из них, Антон отметил не менее дюжины идей к романам, уже имевших готовые названия.
«Нормально, - подумал мужчина. – Не так уж и глуп был в детстве. И «мозговой штурм», похоже, отменяется. Думаю, что здесь есть за что зацепиться, нужно только оформить более конкретнее».
- Понятно, - девочка встала на ноги и заглянула в пустую коробку. – Сейчас ты опять с головой уйдешь в свою работу и, как говорила мама: «Выпадешь из этого мира надолго». Мне вот только интересно, - она внимательно посмотрела на отца, - почему ты это все здесь оставил?
Антон оторвался от записей и взглянул на дочь.
- Не знаю, - проговорил он, пожимая плечами. – Собственно, а был ли у меня выбор? После того как тетя Таня забрала меня из больницы, я не помню, чтобы мы сюда заезжали.