В моем чемодане было только три чистых наряда, которые у меня были. Моя грязная одежда была сложена в стоящую в углу комнаты Кейджа пластиковую корзину для белья. Мне было действительно необходимо найти время для стирки. Схватив джинсы и футболку с надписью “Hurricane’s Baseball”, которую дал мне Кейдж из моего скудного запаса одежды, быстро и тихо оделась. Причесав волосы, закрыла чемодан и бросила вчерашнюю одежду в корзину для белья.
Аккуратно закрыв дверь в спальню, чтобы я не разбудила его, я развернулась и направилась к холодильнику. Мне нужно было выпить немного кофе, и я хотела оставить что-нибудь для Кейджа, чтобы, когда он встал, все уже было готово. Господь знает, что это ему было нужно после прошедшей ночи.
— Я думал, ты ушла ночью.
Я развернулась и увидела Маркуса Харди, сидящего за кухонным столом с газетой и чашкой кофе в руках. Мне действительно хотелось, что бы он не был настолько прекрасным. Маркус Харди был не из моей лиги или даже атмосферы. Как Кейдж разрешил Маркусу быть его соседом, я даже не имела понятия. Престон должен был быть очень строгим с Маркусом, что казалось очень странно, потому что Престон рос, как и я с Кейджем.
— Эм, нет, это Кейдж уходил ночью.
Маркус нахмурился, это неодобрительно нахмуренное лицо я уже видела вчера вечером. У него действительно не было причины беспокоится о Кейдже или мне. Я не была уверенна, кого он осуждал меня или Кейджа, но меня это раздражало. Даже если у него были самые милые зеленые глаза, которые я когда-либо видела у парней.
— Кейджа здесь нет?
Я покачала головой.
— Нет, ему, эм, позвонили ночью, и он вышел. Он вернулся пару часов назад.
— Значит, оставив тебя здесь, он… вышел.
Я вздохнула и наклонилась за чашкой.
— Ага.
— Я собирался сделать себе яичницу и тосты. Тебе сделать?
Это не был ответ, который я ожидала. Я была уверенна, что он зароет это все вместе с Кейджем и со мной под землю. Вместо этого, он предлагает приготовить мне завтрак.
— Нет, спасибо, мне надо будет сегодня сидеть с моей племянницей, — я подняла кружку кофе в руке, — я беру с собой чашку кофе, когда ухожу, но всегда возвращаю их обратно.
Маркус пожал плечами.
— Не беспокойся. Они, все равно, не мои.
— Я знаю. Я покупала их для Кейджа, когда он переезжал сюда.
Маркус встал, подошел к холодильнику и начал доставать оттуда яйца и масло. Если я была честна с собой, я очень хотела остаться здесь и посмотреть, как он готовит. Потом позавтракать с ним и посмотреть получится ли у меня развеселить его. Я была уверенной, что у него очень милая улыбка. Наверное, в тех зеленых глазах прыгали бы смешинки.
— Если ты уверенна, что не можешь остаться. Моя готовка чертовски впечатляет.
Маркус наклонился рядом со мной, чтобы открыть ящик. Запах мыла, кофе и чего-то еще, напоминающий мне о теплых летних днях, ударил мне в нос. Я боролась с собой, чтобы не притянуть его за рубашку и глубоко вдохнуть. Он бы подумал, что я ненормальная. Я всегда думала, как пах Кейдж, когда он приходил домой после празднования победной игры, и это был самый лучший запах в мире. Но запах пота, пива и сигарет, тогда исходивший от Кейджа, был не в сравнении с чистым запахом Маркуса Харди.
Ладно, мне надо было уйти.
— Эм, ладно, мне надо бежать. Еще раз спасибо, я позавтракаю с тобой в следующий раз. Мне нужно приехать к сестре, перед тем, как она припрется сюда вместе с племянницей.
Маркус взглянул на меня и немного нахмурил лоб. Если бы он знал, что это наименьшая из моих проблем. Я представила себе, что бы он подумал, если бы знал, что мне, правда, было негде жить. Диван моей сестры и кровать Кейджа- это все места, где я могла остановиться. Каким-то образом, я знала, что он бы хотел решить это, и это согревало меня. Мотая головой, чтобы остановить иллюзии о Маркусе, я обошла его самого и его вкусную доброту и направилась к двери.
— С тобой все будет в порядке? — позвал он, когда моя рука коснулась ручки. Улыбка тронула мои губы. Я была права. Он заботился. Но потом, ребята, на подобии Маркуса, хотели спасти мир.
— Ага, — ответила я, послав ему улыбку через плечо, и вышла наружу, направившись к моей реальности.
— Где тебя ЧЕРТИ носили? Нет, подожди, не говори мне. Ты снова была в постели Кейджа Йорка. Ты не имеешь ни единого права осуждать меня, когда сама идешь спать к тому мужчине-шлюхе.
Я ударила себя по щеке, чтобы не закричать. Моя сестра была настолько посторонней в моей жизни, что не имела понятия насколько она выбилась из колеи. Да, Кейджа вероятно считали мужчиной-шлюхой, но он действительно выбирал очень горячих, сексуальных женщин для траханья. У него были ловольно высокие стандарты. Которые никогда не переставали меня смешить, когда люди считали, что я являлась одной из его многочисленных завоеваний. Вообще-то, я не подходила по профилю. Для закуски он держал меня рядом с собой. Он никогда не оставался с девушкой, после того, как переспал с ней. Во вторых, я не была достаточно высокой, у меня были рыжие волосы, и мои бедра были слишком большими, и моя грудь слишком настоящей. Кейдж был падок на поддельные сиськи. Странно, но правда. В любом случае, моя сестра была человеком, которая побежала бы за Кейджем. Ладно, у нее тоже были рыжие волосы, но у нее они вились сами по себе, и она была высокой и худой. Рыжие волосы выглядели лучше у нее, чем у меня. Она делала их сексуальными. Я не так сильно.
— Сейчас, я здесь. Просто уходи и перестань проклинать и кричать на Лариссу. У меня отняло целую неделю, чтобы отучить ее говорить д-е-р-ь-м-о, когда она роняла вещи.
Если бы я не волновалась о том, что это слово может стать перманентной частью ее лексикона, я бы сочла это забавным. Она могла сидеть на своем высоком стульчике и ронять колечки черио по одному по пол. И когда они отскакивали от растрескавшегося линолеума, она кричала “ДЕРЬМО”, хлопала в ладоши и повторяла свои действия. Особое спасибо за это моей ненаглядной сестрице, которая кричала “дерьмо” каждый раз, когда Ларисса роняла на пол еду. Таким образом моя племянница решила это превратить в игру.
— В любом случае, это было весело. Мне надо идти. Позвони Джанет Холл, леди, которая всегда ходит с бигуди в желтых волосах и живет через 3 дома вниз по улице, и спроси, сможет ли она посидеть завтра с Лариссой. Точно, у тебя же завтра занятие.
Я кивнула.
— Да.
Я ненавидела оставлять Лариссу с кошатницей. Она пришла домой с несколькими царапинами от тысяч кошек, которые находились в том доме, когда оставалась там последний раз, не заостряя внимания на том, что то место пахло как кошачья моча. Но я не могла пропустить занятие или заработать меньше 4 по всем предметам, потому что тогда бы потеряла свою стипендию. Мне была нужна та стипендия. Фалкнер был тем колледжем, в который я хотела попасть. Как только моя стипендия повысилась бы, я не стала бы продолжать обучение. Учитывая то, что я не смогла бы выплачивать студенческий кредит, и у меня даже не было дома, это казалось маловероятным.
— Ладно, я ушла. Не звони мне на работу. Если у тебя появятся какие-то проблемы, просто реши их.
И она ушла. Ни какого поцелуя на прощание для Лариссы. Я ненавидела ее за это, если только, не за что-нибудь, кроме этого.
Моя мама умерла от рака, когда мне было двенадцать, оставив меня и мою сестру одних в целом мире. Тони было восемнадцать, и она взяла опеку надо мной, и, к счастью, дом был без долгов, благодаря маминому скромному бюджету на протяжении многих лет. Тони уехала из дома со скудным счетом в банке. Она сдала экзамены экстерном, вместо того, чтобы идти в выпускной класс, и смогла устроиться на работу, чтобы платить по счетам. Когда я была достаточно взрослой, я устроилась на работу, чтобы помогать сестре. Затем, чуть больше года назад, родилась Ларисса, и все стало тяжелее. Тони сказала мне, что она не могла меня больше содержать, и мне надо найти собственное жилье. Я не могла позволить себе жилье на зарплату официантки. Поэтому она решила, что, если я забочусь о Лариссе, пока она работает, она разрешает мне переночевать взамен аренды. Проблема появлялась тогда, когда ей не надо было, чтобы я сидела с Лариссой каждый день, и когда я не была с Лариссой по своим причинам, поэтому она не разрешала ночевать у нее.