— Тю… А, пожалуй что, патронов вам дадим — мы то больше стрелять не будем, а к следующему году они все равно стухнут. Да и новые дадут, ответил начальник. — Берите, тут у меня полста шестнадцатого калибра, дробь — трешка. Годится?
— Еще как годится. У нас ведь тоже шестнадцатый — с более мелким калибром промысловики ходят, с крупным — приезжие городские. А мы — местные, потому шестнадцатый — наш любимый размер… О… Гильзы то бумажные — на выброс… Мы больше латунные пользуем, ну да дареному коню… Вот спасибо, вот выручили… Ну, бывайте, ребята. Счастливо оставаться, а мы дальше покатились…
— И вам ни пуха ни пера.
— К черту, к черту.
Мотор завыл и горе-охотнички отбыли. Вскоре звук от ихнего вихря совсем исчез, а мы вновь начали укладываться спать. Однако уснуть в ту ночь было не так то просто, едва первый сон начал смежать веки, как снизу по течению опять раздался стрекот мотора. На сей раз Петрович долго прислушивался, прежде чем сообщить:
— Не пойму — не Вихрь, не Москва, не Нептун, вроде бы глухой звук, как у хантейских или ненецких шаланд с тракторным пускачом вместо движка, но уж что-то слишком быстро по реке идет.
— Спи, Петрович, подойдут ближе — разбудят. — Пробормотал сквозь сон начальник. — Тут у Салехарда — почти как Минское шоссе. Только что ГАИ на них нету.
И действительно, едва завидев костер новый катер, как мотылек на огонь, резво рванул в нашу сторону. Только это оказались не охотники. Точнее, охотники, но за человеческой дичью. Катер был военный. Не доезжая сотни метров, он врубил все свои прожектора, высветив каждую травинку на нашем привале. А едва пристав, на берег бодро соскочили три солдата автоматчика. С ними — здоровенная овчарка, которая сразу же принялась обнюхивать нас и обшаривать кусты. Чуть позже, неторопясь, вылез полноватый капитан внутренних войск.
— Всем встать, приготовить документы!
Волнухин, хотя и проснулся от такой иллюминации, но толком, спросонья ничего не понял и продолжал возиться с тесемками в своем спальном мешке, за что тут же получил удар сапогом одного из солдат. Впрочем, не столько сильный, сколько обидный.
— Откуда, кто, куда, зачем?
— Да вот… Геологи… Отработали… На базу возвращаемся…
— Где ваше командировочное удостоверение… Ваше… Почему паспорт просрочен? — наседал капитан.
— Да вот… Так склалось… Мы здесь, а паспортный стол в Москве…
— Куда направляетесь… Никого здесь не видели?
— Проезжали двое… С час тому назад…
— Кто такие, куда направились?
— Говорят — местные строители, на охоту ехали…
— В телогрейках? В болотных сапогах? — капитан насторожился.
— Да. Поверх еще плащи.
— Плащи — не главное, документы у них смотрели?
— Нет, знаете ли… Вверх по течению пошли. Казанка у них с Вихрем…
— Приметы какие? Волосы стриженные? Лица бритые?
— Волос не видели — в шапках были. Вроде бритые… Темно, но бород, усов точно не было.
Капитан переглянулся с одним из солдат, тот слегка кивнул головой:
— Вроде они, товарищ капитан, больше некому…
— Вроде Володи, а нам нужно в аккурат, смотри Потапов, головой ответишь…
— Да точно — они…
— А что случилось то, товарищ капитан? — спросил шеф.
— Двое зека сбежали… Ловим.
— Да нет, это были местные строители. С ружьями.
— Они сразу после побега магазин подломили, там и ружья, и одежду взяли, вот только патронов на складе не было.
— Вот черт, а я им патронов дал… Кто ж знал…
— Как патронов? — Капитан аж задохнулся. — Да вы что! Да я вас всех под суд за пособничество! Да я вам такое устрою… Вы что, дети малые? Не знаете, что вокруг сплошные лагеря? Антилигенция хренова! Всем стоять!
И капитан шустро побежал к катеру. От его сонной неторопливости не осталось и следа. Вскоре до нас донеслись обрывки переговоров по рации:
— … тут они, вверх по течению пошли… На казанке с вихрем… Геологи патронами снабдили… Нет… Слушаюсь… Перекроем… Слушаюсь… Так точно…
А спустя еще минуту, опять вальяжной походкой, подошел к нам.
— Вы все задержаны. Потапов, забери паспорта, а командировочные пока верни. Сразу по прибытии в Салехард вам надлежит явиться в комендатуру. Там будет решаться ваша дальнейшая судьба. Все. Личный состав — на борт, отходим…
После отхода катера мы принялись горячо обсуждать создавшееся положение. Какой уж тут сон? Но перед самым рассветом, так ничего и не решив, покатились в город.
Салехард называется городом исключительно из-за статуса столицы национального округа, а реально представляет всего лишь большой поселок деревенского типа. Потому, комендатура отыскалась без особого труда. Правда, сначала мы все же перевезли на экспедиционном грузовичке барахлишко и лодки на базу. Наша полуторка — ГАЗ-51 не могла захватить все за один присест пришлось делать несколько рейсов, и в комендатуру мы попали лишь после полудня. Дежурный лейтенант был в курсе, он указал кабинет и предложил подождать. День был выходной, учреждение пустовало, а хозяин кабинета отлучился на обед. Мы даже обрадовались такой задержке — с одной стороны, сытый начальник не будет столь свиреп, в сравнении с тем же человеком, но голодным. С другой — наш завхоз, узнав про такую беду, сразу же побежал поднимать своих знакомых из крайкома партии. Чем больше у него будет форы, тем меньше шансов для комендатуры — наворотить необратимых ошибок.
После часа ожиданий в коридоре показался сытый откормленный майор с большими залысинами. Про таких говорят — щеки со спины видать. Степенной походкой продефелировал к своему кабинету, окинул нас скучающим взглядом, и, не сказав ни слова, закрыл за собой дверь. Прошло еще минут пять, особенно сильно нас издергавших, прежде чем дежурный лейтенант высунул свою голову в коридор и сказал, чтоб мы все вместе заходили в кабинет.
— Субординация… — пробормотал шеф.
Майор сидел за огромным столом и перебирал наши паспорта. Кроме двух бумажек, притулившихся сбоку, стол был абсолютно чист. Непонятно, зачем были нужны такие пространства? Хотя лицо майора выражало умиротворенность, он не поздоровавшись, не предложив нам сесть, сразу перешел к делу:
— Так, так. Стало быть вы и есть те самые москвичи, что снабдили преступников боеприпасами?
— Так кто ж знал, что они преступники? — начал было оправдываться начальник отряда, но майор, похоже и не слушал его.
— Ваше счастье, что сразу и честно сознались. Если бы хоть один человек из личного состава пострадал бы при задержании — не миновать вам статьи, а если бы они при этом сумели бы скрыться — вам было бы еще хуже. А так… Майор покрутил в руках стопку паспортов, — мы их даже задерживать не стали, утром вылетел вертолет и накрыл обоих из пулемета.
— Как? — Ахнули мы, — а трупы то опознали?
— На дне реки трупы. И лодка на дно ушла. Их уже сактировали и дело закрыли.
— А если это не те — ляпнул шеф.
— Ты что такое говоришь! — закричал майор, от его благодушия не осталось и следа. — Ты ж сам сказал: в новых телогрейках, в новых болотных сапогах, без патрон, стриженные и бритые…
— Про новые вещи я ничего не говорил, — ответил шеф, — я не рассмотрел в темноте — новое или старое на них было одето. И про стрижку ничего не говорил — в шапках они были.
Майор вновь покрутил наши паспорта:
— Вообщем так, подождите пока в коридоре, сейчас решим это дело.
Мы опять отошли на исходную позицию, дверь закрылась. Майор консультировался по телефону минут пятнадцать, затем сам пригласил нас обратно в кабинет.
— Так. По поводу уголовников, это были именно сбежавшие зека, поскольку в городе за прошедшие сутки никто не пропадал. Во-вторых, вы все пятеро сегодня же отбываете в Москву…
— Так конец августа, школьники со студентами… Билетов раньше чем через две недели — не будет…