В палатках мы спали на голой земле, подкладывая надувные матрасы, надежно защищавщие от вечной мерзлоты. Привычка заставила и здесь на раскладушку положить сначала его, а уж потом спальник. Но именно на кровати пляжный матрас подыгрывал злой шутке: если человек ложился посередине раскладушки — матрас «обтекал» жесткое ребро провода, не давая его почуять. Стоило же сместится на один из краев, как по законам физики воздух шустро перетекал на не загруженную сторону, и матрас вываливал спящего не хуже обычного самосвала.
Игорь, вторично выбравшийся из спальника, наконец-то сообразил необходимость обследования своей раскладушки. Изыскания прошли успешно — он тоже нашел провод и, громко чертыхаясь, поволок постель в корридор, где первый студент громко стучал топором…
Тем временем в комнату вошла Татьяна и на ощупь направилась к своей койке. Ее кровать, отделенная узким проходом, стояла паралельно шефской. Уже почти добравшись до своего места, повариха споткнулась и свалилась прямо на шефа… Раздался плеск воды и дикий крик Лехи:
— Ты чего, обалдела что ли? Водой в рожу плескаться?
— Да здесь какой-то идиот проволоку под ногами натянул, а я себе на ночь кружку воды несла, — оправдывалась Татьяна.
Тут уже животы от смеха прихватило у всех. На шум прибежали даже студенты. Они же, вывернув лампу в коридоре, зажгли свет в комнате. Наш мокрый начальник, по уши залитый чистейшей питьевой водой, безуспешно пытался расковырять мокрые же завязки спального мешка, чтоб поскорей выбраться из этой лужи. Причем, ни у кого не вызывало сомнений, что злополучную проволоку на полу натянул именно он.
Кроме преферанса, в поселке было еще одно общедоступное развлечение танцы в местном клубе. Впрочем, тамошний контингент оставлял желать лучшего, но на безрыбье… И совсем проигравшие студенты по вечерам стали задерживаться в клубе. Шеф особо не возражал, если бы не одно «но» — уж очень поздно гуляки возвращались. И как-то за ужином он предупредил Олега с Игорем, что в полночь запрет дверь базы и тогда они могут гулять хоть до утра.
За несколько минут до полуночи на базу пришел Игорь без приятеля. От внимательных глаз публики не ускользнуло, как он «не заметно» открыл шпингалеты окна…
Третий час ночи. Никто не спит, хотя все известные анекдоты и приколы из жизни уже пересказаны по второму заходу. За окном послышался шорох и публика дружно засопела, иммитируя глубокий сон.
В проеме появился Олег. Он осторожно открыл окно, залез на подоконник и ловко спрыгнул в… тазик с предусмотрительно налитой водой.
Осторожно, чтоб никого не разбудить, вынул из тазика ноги, обутые в приготовленные для Москвы туфли, и пробормотал:
— Вот сволочи!
И в этот момент дежурный обрезал веревку, державшую скатанный спальный мешок, который был подвешен на двух расчалках к карнизу окна. От удара Олег садится в тот же тазик и его вопль заглушается дружным хохотом рукоплескающих зрителей.
Казанский вокзал
Выскочив из метро, увидел уходящий автобус. Ну почему, когда опаздываешь, так не везет? Ведь, казалось бы на переходе нагнал лишние пять минут и появился реальный шанс вовремя прийти на службу, и вот на тебе! Нужно было ехать до Щербаковской — там нет автобуса, зато бежать ближе. А сейчас возвращаться в метро уже поздно.
Что же делать? Нет, ждать следующего бесполезно, нужно бежать пешком. До высотки скорым шагом 15 минут, а на часах без 12.
Торопливый шаг по проспекту Мира. За железнодорожным мостом поворот в переулок, тут можно уже бежать открыто — это на проспекте публика мешает разогнаться, опять же не солидно как-то, и дипломат в руке… А тут никого.
Бегу. Вот уже показалась наша высотка — Мосгипротранс. Контора по проектированию железных дорог и вокзалов. «Карандаш», как мы его называем между собой. Тишину переулка нарушает шум разгоняющейся электрички. Станция — сразу за нашим «карандашом». Те, кто приехал на отъезжающем сейчас составе — успеют на службу… Эх! Все, решено — сегодня же возвращаюсь электричкой и переписываю расписание, универсальный служебный проездной на все виды пригородных поездов лежит в кармане, а я неделю не могу разобраться с расписанием электричек. Говорят, наши по этим служебкам аж в Питер ездят на выходные, правда, с пересадками — четвертая литера не та, чтоб на пассажирских кататься — только пригородные и рабочие, зато бесплатно.
Влетаю в проходную, на электронном табло горит 8:57. И тут же перескакивает на 8:58, а вахтер-кретин, вохровец старый, хватает за рукав:
— Пропуск…
Идиот! Я же целую неделю ему пропуск показываю. Специально под самый нос сую, чтоб запомнил меня. Не помогает…
Ладно, проскочили. Теперь лифт. Хорошо еще, что май на дворе, а зимой и раздеваться пришлось бы…
Наш лифт, катающийся утром и вечером между 1 и 23 этажом — номер 4. Это я уже знаю, а как меня в первый день обломили? Не в тот лифт сел… У дверей шахты очередь. Пересчитываю головы, нет, в этот заход я не попадаю. Да и лифт, судя по лампочкам, еще только приближается к нашему этажу. Скорее всего, первая партия, мнущаяся у дверей, тоже опоздает…
Пока топчусь на месте, решая — что делать, сзади кто-то хлопает по плечу:
— Привет!
Это Пашка с нашего отдела, познакомился с ним всего три дня назад, а вчера слегка подраздел в преферансе. Впрочем, ставки в игре были мелкие, и потому долг я великодушно простил — нужно же на новом месте как-то обзаводиться друзьями?
— Привет. Опаздываем?
— Давай сюда… — Пашка тянет меня к лифту номер 3, явно недоукомплектованному пассажирами.
Этот лифт по утрам экспрессом ходит до 18 этажа, где сидят архитекторы. Делать нечего, прыгаем в кабину, когда двери уже захлопывались. Однако, «увидев» новых пассажиров световой луч вновь включил открытие дверей и толстая архитекторша, недовольно посмотрев на нас, с силой вдавила книпку «Ход»
Приехали, выкатившись из кабины, мы с Пашкой лосями — через три ступеньки, несемся по лестнице.
Птицей взлететь на 5 этажей, после предварительной пробежки по улице, я вам скажу — удовольствие не из самых приятных. Но зато успели. Мымра-секретарша вышла из кабинета начальника забрать журнал, в котором мы должны расписаться о приходе на работу. А по радио уже припикали сигналы точного времени.
Все. Мымра рвет журнал из рук, но закорючки, слабо похожие на роспись, зато против наших фамилий — стоят! Теперь можно расслабиться, закинуть дипломат на рабочее место и пойти спокойненько покурить, а потом в буфет.
Только секретарша унесла журнал — подъехал злополучный четвертый лифт, на который мы не попали. С сожалением рассматриваем выходящих, им сегодня не повезло — писать объяснительные, а у кого не первая за этот месяц — можно и с премией попрощаться…
С дисциплиной в этом Мосгипротрансе очень строго, у них не забалуешь…
Захожу в просторный кабинет — на 20 рабочих мест, здороваюсь с присутствующими, ставлю дипломат рядом со своим столом. Стол пока пустой, если не считать служебного телефона — прямой выход на любой железнодорожный разъезд или даже будку обходчика — всего Советского Союза. Только я пока не знаю — как звонить, впрочем и некуда еще. Лучше б городской поставили. Хотя нет, не лучше — городских всего два на комнату, а я никак не могу запомнить — кого как зовут. Нужно будет нарисовать план комнаты и вместо столов написать имена отчества. Точно, сегодня же этим и займусь.
Ко мне подходит сосед, чей стол справа от моего. Кажется, его зовут Олег.
— Привет. Кофе пил?
Буфет и столовая у нас на 1 этаже, откуда я только что прилетел.
— Не, я только пришел. Сейчас схожу покурю, отдышусь, а потом можно будет и в буфет съездить.
— Ну ладно, догоняй тогда. Я пойду очередь займу.
Курилок здесь по четыре на каждом этаже — две «зимних» — в женском и мужском туалетах, и две «летних» — на балконах, имеющихся на обоих лестницах. Иду в «летнюю», что ближе к кабинетам гидрогеологов.