Милейшая хозяйка украдчиво протиснулась меж столами к тамаде, казавшемуся ей большим начальником, что-то шепнула ему и удалилась, довольная. Выждав, пока музыканты доиграют мелодию, Иван Мартынович поднял руку:
- Внимание, товарищи! К нам пожаловали на свадьбу болгарские танцоры. Поэтому прошу вас слегка фланги столов раздвинуть... Вот так... Поприветствуем наших дорогих гостей, - завидев танцоров в расшитых национальных костюмах, сказал Иван Мартынович, и зал захлопал.
Насколько позволяло место, танцующие вытянулись в цепочку: мужчины чередовались с женщинами, держа друг друга за руки. На середину - к истинному удивлению всех! - вышел, передав на время барабан парню, усатый болгарин из музыкантов. Он взмахнул красным кушаком, и люди пришли в движение. Они делали на необычайной легкости: то медленно и грациозно наклонялись вправо-влево, то притопывали в каком-то азартном ритме, то вдруг смыкали круг и тотчас разлетались в стороны. А усач, не выходя из круга, задорно пел куплеты, и все танцоры подхватывали дружным хором. Болгарский язык очень схож с русским, и собравшиеся улавливали содержание песня.
По ритму движений и напеву угадывалось, что танец посвящен военному событию. Он распадался на отдельные колена. Каждое колено повторялось во все ускоряющемся темпе.
Вот парни и девушки, держась за руки, неожиданно подпрыгнули, бросились в одну сторону и моментально остановились, притихли, устремив взоры куда-то далеко-далеко... Потом вновь стремительно перебежали и разом вскинули головы, выжидательно поглядели вдаль. Тем временем усатый болгарин, находясь в кругу хоровода, мелодичным грудным голосом исполнял куплет. Он пел: девойка в гору бежит, смотрит девойка, высматривает, откуда придет Россия, Глянула на восток - там солнце восходит, оттуда придет Россия...
Куплет обрывается, и хоровод начинает плавные движения.
Спустя минуту девушки и парни стали легко перебегать по кругу, то приседали на миг, то вдруг вскакивали. Разом приложив ладони рук ко лбу, они вновь глядели на горизонт. А куплетист исполнял: диву девойка дается, или то дикие гуси, или то белые лебеди?.. Это не дикие гуси, это не белые лебеди - это милые гости, это братушки руснаки...
Танец заканчивался в бурном темпе - хоровод плясал и кружился, как в вихре.
Немного подождав, танцоры выпили по бокалу и, закусив, снова образовали цепочку. Подождали усатого болгарина, который вместе со всеми опорожнил еще один бокал, провозгласив: "Здраве, младые!" - и вошел в круг. Завертелся опять хоровод. Теперь исполнялся совсем другой, не похожий на прежний танец. Неистощимый усач снова импровизировал, и все дружно подпевали ему, не сбиваясь с такта. Песня выражала и печаль матери, у которой дочь на выданье, и веселье по случаю свадьбы... Несколько минут длился танец, а ведущий и исполнители не чувствовали усталости. Темп танца становился все задорней и быстрей.
Дверь клуба была открыта, и виднелось, как из-за гор вышла полная и белая, словно перламутровая, луна, и небо как будто распахнулось, стало неоглядно высоким и светлым.
Болгары, точно по уговору, выстроились в одну линию, раскланялись и начали выходить. Их просили, умоляли присесть к столу, со всеми провести вечер. Нет, не захотели: видно, мешал долг вежливости. Собрались покинуть клуб и музыканты, но эти по домам не разошлись, а ходили по улице, вокруг клуба и пиликали, насвистывали на своих инструментах.
Через некоторое время подошел к командарму его адъютант, возбужденный и разгоряченный, что-то полушепотом сказал на ухо, и Николай Григорьевич, выждав недолгую паузу, встал, извинился, что неотложные дела службы вынуждают его покинуть зал, прошел мимо бочки, остановясь на минуту и постучав костяшками руки по крышке, затем приподнял руку, погрозил кому-то в зал пальцем, давая понять, чтобы не особенно пировали.
- Да нет, товарищ командарм, будьте спокойны. Это дело нас не сшибет, - ответил ему шутник.
- Посмотрю. А как ваша фамилия? - поинтересовался Шмелев улыбаясь.
- Лейтенант Голышкин, можете потом проверить.
- Зачем? Верю, - снова улыбнулся Николай Григорьевич и удалился.
А пир не прекращался. И продолжали веселиться в танцах, - теперь уже и молдаванин Митря вырвался в круг, и пошел, пошел то ходко на одних носках, то вприсядку, то на руках вертелся и скакал по полу, ровно юла, и закончил так, что зал ахнул, - дважды перевернулся через голову...
Расходились за полночь. Последними покидали банкетный зал Алексей и Верочка. Они ушли к себе в дом напротив и почти всю ночь напролет слышали веселую и потешную музыку - то болгарские музыканты играли на своих нехитрых инструментах...
Под утро кто-то начал царапаться в окно, раздвинул наружные ставни, открыл не защелкнутые на крючки створки рамы.
- Алешка, к нам кто-то ломится. Никак, воры, или... собака! вскрикнула Верочка.
Алексей скинул с себя одеяло и, еще лежа, окликнул нарочито грубоватым голосом:
- Кто это? Чего вам надо?
Мгновенное молчание.
- Говорите?! Стрелять буду!
Хохот расколол настороженную в потемках тишину.
- Настрелялся, погоди... Один момент!.. - насмешливо проговорили знакомыми голосами, по которым Алексей узнал, что на подоконник забрались Голышкин и Нефед Горюнов.
- Ребята, да вы что? С ума рехнулись озоровать так? - возмутился Алексей.
- Ну-кась давай простыню, чтоб на ворота вывешивать. Обычай требует! - смеялись ухари.
Костров почти негодовал:
- Твари полосатые! Откуда вы взялись?
- Ну вот что, быстренько вставайте, собирайтесь. Объявлена тревога. Выезжаем...
Верочка метнулась, хотела щелкнуть выключателем, но спохватилась, что в одной нижней сорочке, промолвила:
- Уходите скорее... Или отвернитесь!..
Вспыхнул свет, и Алексей начал с уверенной поспешностью одеваться.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Когда Наталья вылечилась, ей ничего так не хотелось, как остаться там же, в полевом госпитале, и хирург Роман Семенович уговорил ее работать при нем ассистентом вместо хроменькой пожилой женщины, у которой от нервного перенапряжения последнее время обострились головные боли, и поэтому она попросилась на менее трудную работу. Случай с заменой подвернулся более чем удобный, и предложение хирурга обрадовало Наталью, она почитала за честь остаться работать под его началом. "Все-таки опытный, многому научит, - думалось ей. - А что касается откровенных ухаживаний Романа Семеновича, то - шутки это, шутки... Посмотрим, однако, какой он ухажер!" - усмехнулась Наталья.