– Все было тихо, пока мы не появились здесь, а?
– Ага. Но такого нам больше не нужно. Веселенькая работа – шарить крюками по дну речки!
– Нам тоже такого больше не нужно. Вы нас больше не увидите.
– Ладно. Ну, пока. Счастливо доехать!
– До свидания. И я надеюсь, что зять вашего помощника отыщется.
– Конечно. Сам припрется! Пьяный. Гнуснейший тип, кстати. Сестре Квина было бы значительно лучше без него. И всем остальным тоже.
Я открыл дверцу машины Дрю.
– Напоследок – разреши мне, приятель, спросить тебя кое о чем и кое-что тебе сказать.
– Спрашивайте.
– Как так получилось, что у вас было четыре спасательных жилета?
– У нас был с собой запасной. Даже не один, а два. Второй вы наверняка выловите где-нибудь ниже по реке. Они не тонут, знаете. Ну, а что вы хотели сказать мне?
– Ты держался молодцом!
– Ну, кому-то же надо было что-то делать, – сказал я. – И знаете – мне очень не хотелось умирать.
– Тебя здорово распороло, но если б не ты, вы все бы так и остались в реке, как ваш товарищ.
– Спасибо, шериф. Мне приятно это слышать. Я запомню ваши слова.
– Ага... обезьяна, а похвалу понимает... А чего ты такой волосатый? Кто у тебя был папаша?
– Тарзан, – ответил я.
Бобби уже сидел в машине Льюиса. Я взял карту со стойки, утыканной картами, и крикнул:
– Бобби, давай заедем, заберем лодку!
– Ни за что на свете! – отозвался он. – Пускай остается здесь. Я больше не хочу ее ни видеть, ни прикасаться к ней! Даже от запаха этой штуки меня мутит. Ну ее к черту!
– Нет, Бобби, – возразил я. – Мы поедем и заберем ее. Езжай за мной. Мы управимся очень быстро.
Когда мы подъехали к реке, я, увидев, что в байдарке играют какие-то дети, подумал, что это хороший знак – значит, помощника шерифа Квина поблизости нет. К тому же, дети наверняка отмыли лодку от блевотины, оставленной Льюисом. Я прогнал детей из байдарки и осмотрел корпус. Он был весь во вмятинах, со следами ударов о камни не только на днище, но и на боках, причем в некоторых местах – вплоть до планшира. Глядя на все эти отметины, я снова переживал удары, которым подвергалась байдарка. Я обнаружил и две дырки – небольшие дырочки – расположенные рядом друг с другом по центру лодки; я подумал, что лодка оставалась бы на плаву, даже получив еще несколько таких пробоин – но не слишком много.
Мы уже собирались поднимать лодку, чтобы установить ее на машине, когда я случайно взглянул через реку на противоположный берег. Там, среди деревьев, передвигались какие-то люди; за деревьями и кустами пряталось небольшое кладбище – я на него не обратил бы внимания, если бы не увидел люден.
Я спросил детей, которые продолжали стоять рядом:
– Там кого-то хоронят?
– Не-а, – сказала одна девочка, вся вымазанная в грязи. – Ну, тех всех, кто лежит на кладбище, перенесут в другое место. Когда будет дамба, тут все зальет. Вот их и выкапывают.
Я и так догадывался, что наблюдаю не похороны – люди перемещались слишком активно. Но то, что сказала девочка, прозвучало неожиданно. Я стал присматриваться и увидел зеленые гробы, поставленные один на другой; двое мужчин время от времени исчезали под землей и потом одновременно появлялись, явно что-то поднимая.
– Странно, что все тут зальет водой, – сказал я, обращаясь к Бобби.
– Странно, странно. Ради Бога, Эд, поехали уже, поехали отсюда!
Мы подняли байдарку и, спотыкаясь и раскачиваясь, поднесли ее к машине, взгромоздили на крышу, потом привязали к раме.
– Поезжай впереди, Бобби. Ты же знаешь, где живет Льюис? Расскажи его жене, что произошло, но помни нашу версию. Она накормит тебя и приголубит. И позвони Марте, скажи, что я еду домой.
– Я скажу, что нужно, – сказал он. – Не волнуйся, такое не забывается.
Я подошел к воде, наклонился и, зачерпнув воду из реки, напился.
Возвращаться было легко и приятно, хотя я ехал в машине погибшего человека, и все в ней напоминало о нем. Машина – в прекрасном состоянии, мотор работает ровно, в салоне чисто и прибрано; на ветровом стекле приклеена маленькая эмблема компании, в которой Дрю работал. Нужно было отрешиться от всего, что окружало меня в машине, и отдаться красоте местности, по которой я проезжал; из этой красоты нужно было выстроить свой собственный, тихий внутренний мир. Через четыре часа я, оставив позади фермерские районы и придорожные рекламные щиты, призывающие обратиться к Богу, въехал в царство мотелей, заезжаловок; чувствовалось, что я уже совсем недалеко от города. И все время, пока я ехал, у меня перед глазами стояла река. Я видел, как она обрушивается на меня, прорываясь между глыбами камня, – и тогда я невольно нажимал на педаль газа. Я видел извивы реки, с медленно текущей водой, темно-зеленые участки с водой почти неподвижной; деревья и скалы по берегам, мосты, дающие надежду...