Которое отдельно от других
К нам докатилось и звучало ново.
Разглядывали шрамы прошлых лет
В будёновках отцовских утопали.
Не сразу раскрывался нам секрет
Великого закаливанья стали.
Корчагин Павка конником лихим
Скакал из Шепетовки – от вокзала.
И пыль дороги, поднятая им,
Вихры густые наши забивала.
Далёкая героика тревог,
Задымленные порохом страницы...
Тогда ещё нам было невдомёк,
Что книга эта может повториться.
* * *
Темны предгория Карпат.
Безвестным здесь прошёл героем
Мой дед – брусиловский солдат,
И мы с отцом окопы роем.
И если ты не знал грозы,
Как я, не забывал о крове,
Возьми ту землю на язык –
Она солёная от крови.
* * *
Нас гнетёт железная усталость.
И просёлок пылью задушил.
Где-то перед Бродами остались
Воющие факелы машин.
Может, и не въявь пока, а снится
Этот движущийся солнца круг,
Спутанная чёрная пшеница,
На телеге мёртвый политрук.
И проходят «юнкерсы» стеною,
Разгружая свой боезапас.
Поминутно тают в белом зное
И опять пикируют на нас.
Только и в подавленности в этой
Гнев уже таится, как запал.
И, не прячась дальше, за кюветом
Так и спим. Под бомбами, вповал.
* * *
Я в этот день, бессонницей измят,
Впервые за пять суток разувался.
Внезапно чёрным боровом снаряд
Скользнул под ноги и – не разорвался.
Едва ли есть счастливая звезда.
А счастье всё ж приходит иногда.
* * *
Есть в каждой вещи выраженье,
Душа народа самого.
На всём лежит, как отраженье,
Черта характера его.
И той отмеченный чертою
(Её и сам ты не постиг),
Своей известен прямотою –
К примеру скажем – русский штык.
Часы
Фугасная, она упала рядом,
Под окнами резными во дворе.
И навалился домик на ограду.
Не знаю, право, как он не сгорел.
В него вошёл я. Собственного крова
Хозяин бы и тот узнать не мог.
Не уцелело стёклышка живого,
Осела печь, и рухнул потолок.
Торчали в брёвнах чёрные осколки.
И вдруг поймало ухо в тишине,
Как ходики уверенно и звонко
Отшагивали где-то на стене.
Я долго звуки мерные их слушал.
И как они мне по сердцу пришлись!
Всё сметено, и дом почти разрушен.
Но шли часы и продолжалась жизнь.
Осколок
Закоптил, как угольные копи,
Все угоры снежные фугас.
Через них в солдатские окопы
Пробираюсь я в который раз.
Мина разрывается. И ватой
Виснет над воронкою дымок.
Падаю. Осколок угловатый
Камушком ложится возле ног.
Не гляди, что маленький и серый,
Попадёт – ничем уж не помочь.
Только я щербатому - не верю.
Я его отшвыриваю прочь.
* * *
Атака! Горячее слово...
Недолгий налёт огневой.
Гудит металлический овод
Над самой моей головой.
Кусты запорошены густо.
Ракеты всплывает комок.
Я лезу уже через бруствер,
Как в детстве я лез за порог.
Скорее, скорее, скорее.
И жалит и колет лицо.
К чужой полускрытой траншее,
За проволок этих кольцо!
Снайпер
Был на особой у него примете
Тот незаметный холм, где враг засел.
Он на нейтральную приполз до света
И щурит глаз в оптический прицел.
Шлёт молнию разящего свинца,
Зарубки проставляет на винтовке.
И обвились вкруг головы бойца
Венком лавровым листья маскировки.
Стихи
Дождь за окном. В блиндажике пустом
Сижу, одною думой озабочен.
Вода секунды звонкие на стол
Роняет с круглых тёмных потолочин.
Неясное я что-то на стене
Настойчивым отыскиваю взглядом,
Не понимая, ритм вошёл ко мне
Иль донеслась глухая канонада.
Ещё вожу руками по листкам.
Дрова в печурке крохотной пылают.
И вот слова, те, что давно искал,
Выстукивать мне капли начинают.