В жестоких зарослях лимонника
за серым зданием вокзала
скрипит, пиликает гармоника.
Замолкла. На перрон упала.
В разрыве хрупкого кустарника
слова прощальные смолкают,
и слезы синие,
хрустальные
в глазах у женщины сверкают.
В тумане утреннем, неверном,
как вата рвущемся клочками,
разлука — вечная невеста —
глядит прощальными зрачками...
Но, как невиданный плакат
над всей поднявшейся страною,
горит малиновый закат.
И у солдата за спиною
лежит холодная, как сталь,
в клубящемся полете дыма
страны космическая даль,
сурова и непобедима!
Поэту
Не сдавайся пустой новизне,
пёстрой краске, случайному цвету.
Не старайся звенеть по весне -
не останется голоса к лету.
Над землёй вознестись не спеши.
Труд поэта как глыба урана —
всем дыханьем, всем сердцем души
погрузись в глубину океана.
Надвигайся, расти, как гроза,
как янтарь многолетнего рома,
чтоб однажды ударить в глаза
вспышкой света и звуками грома!
* * *
Мне нравятся весенние стихи —
весёлое горение плаката,
в котором напряжение строки
напоминает зарево проката.
О трепетно цветущий абрикос,
неистовство весеннего пожара!
Я чувствую в полёте облако»
движение всего земного шара.
Я выхожу весною на поля,
и, словно на экране телекамеры,
я вижу, как огромная земля
вращается шестью материками!
Мы тянемся в грядущее не зря,
как дерева бунтующие соки,
и будущего спелая заря
румянит, зажигает наши щёки.
Хочу, чтобы работала рука,
не оставляя сердце без участья,
чтоб измерялась каждая строка
размером человеческого счастья!
* * *
Всё это истина и правда —
движенье сердца моего.
Вот поезд медленно и плавно
ушёл от дома твоего.
Светло, печально и тревожно
летит берёзовый листок
над веткой железнодорожной,
идущей прямо на восток.
Что мне ответить на прощанье?
Будь счастлива в своей судьбе.
Через леса и расстоянья
Я стану думать о тебе.
А дни пойдут, как этот поезд,
покачиваясь и звеня.
Моя работа — вечный поиск,
и ты не забывай меня!
Там будет сумрачная тундра
и берег ровный, как тесьма.
Там будет труд, и будет трудно
добиться твоего письма.
Там с неба резкого на отмель
с размаху падает гроза,
там будет ветер бить наотмашь
и солнце жечь мои глаза.
Там машет ветер, реет ветер,
там воет ветер на реке
совсем не так, как машет веер
в твоей смеющейся руке.
Но стать насмешливой и чинной
и умудрённой не спеши.
Пусть будет трепетным и чистым
движение твоей души.
Пусть будет путь твой против ветра,
пусть против солнца самого,
но только чтоб не против сердца,
не против сердца твоего.
* * *
Крыли крышу, забивали молотком.
Ели кашу, запивали молоком.
На отчаянной бричке прикатил
измочаленный, небритый бригадир.
Он горланил, объезжая овраг:
— Объявляю, объявляю аврал!
Но, слова наперекор перекрыв,
гром промолвил: — Перекур, перерыв!
И, над домом занеся грозный камень,
дождик с громом вколотил гвозди капель.
То ли молния ударила о брус,
то ли сочно раскололся арбуз?
О летящая упряжка дождей!
О упорство и упрямство людей1
Кто там хнычет: - Подождём, переждём?! —
Мы работаем под яростным дождём.
* * *
Под окошками бараны, медленно блеющие...
Я живу в косом бараке, медный, небреющийся.
Вдоль стены стоят лопаты, руки воздевшие.
На полу лежат ребята полураздевшиеся.
Над горами лес приподнят — он стоит вкопанный.
Я хочу тебя припомнить, врисовать в комнату.
Словно солнце через ставни, словно взлёт ястреба, Я хочу тебя представить, ощутить явственно.
Я черты твои леплю, тонкие, вышитые...
Я тебя всегда люблю. Знаешь ли, слышишь ли ты?!
Эх, уйти бы ночью в степь злую, летящую!
Хорошо бы песню спеть длинную, светящуюся!
Но желания летят, кружатся, снижаются.
Я теряю тебя, и глаза смежаются.
* * *
Я встаю среди ночи,
придвигаю бумагу,
карандаш очиняю —
словно ястреб всклокоченный
хожу по бараку
и стихи сочиняю.
Обломав карандаш,
наливаю чернила
и перо начиняю —
придвигаюсь к столу,
наклоняюсь над миром
и писать начинаю.
А на улице вьюга
стучится в окно,
куролесит по стройке —
всё закрыла крылом,
всё смешала в одно —
корпуса и постройки.
И пурга, как дуга,
бубенцами звенит,
обрывает постромки,
окаянной позёмкой
качает дома в Постоянном посёлке.
Как склоняются ночью
в тиши
над лицом затаённым и милым —
Наклоняюсь всей силой души
над тревожным заснеженным миром.
За окошком грохочет гора —
над горой клокотанье пожара.
Там неистовая Ангара
низвергается, как Ниагара!
Но всю ночь до утра от стены
до стены я качаюсь, как колос.
Это спящему сны!
В моих космах рождается космос!
И сверкают миры,
и несётся в пространство ракета.
Я не сплю до утра,
я брожу по земле до рассвета.
Я качаю рукой,
я слога и слова сочленяю —
Я бреду по Земле и вот эти стихи сочиняю.
Берёзы
Зачем на радость лебеде —
о фиолетовое лето! —
летящих к солнцу лебедей
стреляет гром из пистолета?
Перевернувшись в облаках,
летят они, роняя слёзы,
стучатся телом в лопухах
и превращаются в берёзы.