Ты круче горбушку ему посоли.
Соли астраханскою солью. Она
Для крепких кровей и для хлеба годна.
Чтоб дружбу товарищ пронёс по волнам, Мы хлеба горбушку и ту пополам!
Коль ветер — лавиной и песня — лавиной, Тебе — половина, и мне — половина!
От синей Онеги, от громких морей
Республика встала у наших дверей!
* * *
Когда мы в огнемётной лаве
Решили всё отдать борьбе —
Мы мало думали о славе,
О нашей собственной судьбе.
По совести — другая думка
У нас была, светла, как мёд:
Чтоб пули были в наших сумках
И чтоб работал пулемёт!
Мы горы выбрали подножьем
И в сонме суши и морей
Забыли всё, что было можно
Забыть.
Забыли матерей,
Дома, заречные долины,
Полей золёных горький клок,
Пески и розовую глину —
Все то, что звало и влекло.
Но мы и в буре наступлений,
Железом землю замостив,
Произносили имя: Ленин, —
Как снова не произнести!
Всё было в нем:
поля, и семьи,
И наш исход из вечной тьмы, —
Так дуб не держится за землю,
Как за него держались мы!
Матрос в Октябре
Плещет лента голубая —
Балтики холодной весть.
Он идёт, как подобает,
Весь в патронах, в бомбах весь!
Молодой и новый. Нате!
Так, до ленты молодой,
Он идёт, и на гранате
Гордая его ладонь.
Справа маузер и слева,
И, победу в мир неся,
Пальцев страшная система
Врезалась в железо вся!
Всё готово к нападенью,
К бою насмерть...
И углом
Он вторгается в Литейный,
На Литейном ходит гром.
И развёрнутою лавой
На отлогих берегах
Потрясённые, как слава,
Ходят молнии в венках!
Он вторгается, как мастер.
Лозунг выбран, словно щит;
«Именем советской власти!» —
В этот грохот он кричит.
«Именем...»
И прям и светел,
С бомбой падает в века.
Мир ломается. И ветер
Давят два броневика.
Где моя Россия начиналась!..
Где моя Россия начиналась?
На лугу и в поле за страдой.
Чем моя Россия умывалась?
Ладожскою чистою водой.
Чем моя Россия зацветала?
Прямо в сердце прянувшей грозой.
Чем моя Россия клокотала?
Гневом и солёною слезой.
Чем моя Россия красовалась?
Что цвело, брала она в полон.
От какого горя отбивалась?
От того, что шло со всех сторон!
Где моя Россия расселилась?
На холмах зелёных у воды.
Как моя Россия веселилась?
От веселья плакали лады!
* * *
Что весной на родине?
Погода,
Волны неумолчно в берег бьют.
На цветах настоянную воду
Из восьми озёр родные пьют.
Пьют, как брагу, тёмными ковшами
Парни в самых радостных летах.
Не испить её:
она большая.
И не расплескать:
она в цветах!
Мне до тех озёр дорогой длинной
Не дойти.
И вот в разбеге дня
Я кричу товарищам старинным:
«Поднимите ковшик за меня!»
* * *
Задрожала, нет — затрепетала
Невесёлой, сонной лебедой,
Придолинной вербой-красноталом,
Зорями вполнеба и водой.
Плачем в ленты убранной невесты.
Днями встреч, неделями разлук,
Песней золотой, оглохшей с детства
От гармоник, рвущихся из рук!
Чем ещё?
Дорожным лёгким прахом,
Ветром, бьющим в синее окно.
Чем ещё?
Скажи, чтоб я заплакал,
Я тебя не видел так давно...
* * *
Как будто неба больше стало
И больше леса и лугов,
Как будто вдруг пахнул подталок
Весенней яростью снегов;
Как будто луч рассветный брезжит, Как будто колокол упал,
Как будто выскочил подснежник
И задрожал, затрепетал;
Как будто краше и светлее
Зажёгся день в родном краю...
...Товарищ мой, иди скорее,
Иди встречать любовь свою!
* * *
Вся земля закидана венками,
Свитыми из счастья и утрат,
Где ты, где, с полынными руками,
Светлая отрада из отрад?
Над землёй, раздолья не убавив,
Вечные пылают небеса...
Где ты, где, с весёлыми губами,
Неумолчная моя краса?
Где ты ходишь ранними утрами
С неприкаянной моей судьбой?
Птицы плещут шумными крылами
Над просёлком, пройденным тобой.
Мне б ходить всегда с тобою рядом
По цветным лугам в родном краю,
Ты меня, желанная, обрадуй,
Лёгкую печаль развей мою.
И стихов воинственные ритмы
Славят ясные твои дела,
Камень придорожный говорит мне:
«Да, она недавно здесь была!»
На дворе весна. Трещит подталок.
Что ж, скажу, воистину любя:
«Я не знаю, что бы с миром стало.
Если б в мире не было тебя!»
Анне
Ой, снова я сердцем широким бедую: Не знаю, что делать, как быть.
Мне все говорят — позабудь молодую, А я не могу позабыть.
Не знаю, что будет, не помню, что было.
Ты знаешь и помнишь — ответь...
Но если такая меня полюбила,
То надо и плакать и петь.
Другие скрывают, что их позабыли, Лишь ты ничего не таи.
И пусть не забудут меня голубые,
Немного косые — твои.
Светлей не найти и не встретить дороже, Тебя окружают цветы.
И я говорю им, такой нехороший,
Какая хорошая ты.
* * *
Я, может быть, не в третий раз, а в сотый, Друзей оставив праздными, одних,
Иду, как в бой, на гордые высоты, Чтоб снова быть отброшенным от них.
Чтоб снова быть отброшенным к долинам, К зелёным (Курск) и к синим (Обь) кускам, И к розовым, тяжёлым и старинным, Ничуть не изменившимся пескам!
В который раз на дальних перегонах, Раскидывая крылья рук сухих,
Я постигаю твёрдые законы
Паденья тел. Смешно не знать таких!
И всё равно я выберусь на кручи.
Друзья мои, ровесники мои,
Ведь иногда я падаю, чтоб лучше
Узнать цвета и запахи земли!
* * *
Не боюсь, что даль затмилась,
Что река пошла мелеть,
А боюсь на свадьбе милой
С пива-мёду захмелеть.
Я старинный мёд растрачу,
Заслоню лицо рукой,
Захмелею и заплачу.
Гости спросят:
«Кто такой?»
Ты ли каждому и многим
Скажешь так, крутя кайму:
«Этот крайний, одинокий
Не известен никому!»
Ну, тогда я встану с места,
И прищурю левый глаз,