Они стояли друг против друга.
«Мы сильные, – подумала Ракель, – и мы вместе. Кто, как не мы, сделает это?»
Она взяла нож. Эта вещь, сделанная искусным мастером, была дорога ей.
Они спустились по лестнице. В большой гостиной все еще гремела музыка.
«Значит, прошло совсем немного времени», – догадалась Ракель.
Ей казалось, что мир изменился, пока она была с Квином, но на самом деле их объяснение заняло всего несколько минут.
Не думаю, что там будет опасно, – мысленно обратился к ней Квин, перед тем как они вошли в гостиную. – Они не так глупы, чтобы напасть на меня. Но все равно следует быть настороже.
Ракель кивнула. Она чувствовала себя собранной и готовой ко всему. Только позже поняла, что в тот момент они вошли в комнату, как два агнца в клетку к тиграм.
Квин шел первым, и голоса в гостиной смолкли при его появлении. Следом вошла Ракель и оказалась в комнате, залитой рубиновым светом.
Семеро молодых вампиров с удивлением смотрели на Квина. Когда они увидели Ракель, на их лицах появился определенный интерес – они уже предвкушали удовольствие.
– Привет, Квин!
– Давно ждем тебя.
– Наконец-то ты пришел. Мы уже устали ждать, – сказал темноволосый вампир и посмотрел на часы.
– Выключите музыку, – велел Квин.
Один из вампиров подошел к дорогому музыкальному центру и выключил его. Квин обвел взглядом комнату.
– Кэмпбелл, – он приветствовал вампиров по очереди кивком головы, – Радху… Азариус… Макс…
– Значит, ты тот, кто пригласил нас сюда, – сказал Кэмпбелл. У него была немного сонная улыбка. – А мы-то умирали от любопытства.
– А это кто? – спросил другой вампир, разглядывая Ракель. – Первая перемена?
Квин бросил на него такой взгляд, что тот непроизвольно сделал шаг назад.
– Нет, она не входит в меню, – тихо сказал Квин. – Вообще-то должен сообщить: все перемены блюд исчезли.
В гостиной воцарилась тишина. Все смотрели на Квина.
Кэмпбелл спросил:
– Что?
– Они все исчезли. – Квин сделал характерный жест рукой. – Сбежали. Испарились.
Снова наступила тревожная тишина. Ракель показалось, что она находится в клетке с дикими зверями, у которых наступило время кормежки.
– Что ты несешь? – спросил тот, кого Квин назвал Азариусом.
– Это шутка? – уточнил Кэмпбелл.
– Нет, не шутка. Девушки, предназначенные для фиесты, сбежали, – вновь произнес Квин. – Но, если подумать, оно и к лучшему.
– К лучшему? Квин, мы умираем от голода!
– Они не могли убежать далеко, – сказал Макс. – Это же остров. Давайте пойдем и…
– Никто никуда не пойдет, – оборвал его Квин.
Ракель придвинулась ближе к нему. Она начала нервничать, потому что вампиры, казалось, разъярились. Но она доверяла Квину и видела, что остальные побаиваются его.
– Послушай, Квин, ты пригласил нас сюда…
– Я вас не приглашал и даже не знаю, кто это сделал. Но не в этом суть. Мне нужно вам кое-что сказать. Больше не будет никаких кровавых фиест, ни теперь, ни потом. А тот, кто имеет возражения, может поделиться ими с Советом.
Все мгновенно умолкли и насторожились. Они явно не ожидали такого от Квина.
– И если вы не хотите, чтобы Совет узнал о том, что вы задумали, я рекомендую как можно быстрее отправиться по домам и забыть обо всем. Надеюсь, у вас будет болеть голова всякий раз при упоминании о кровавой фиесте.
Тишину разорвало чье-то злобное бормотание:
– Ах ты, грязный…
Ракель нервничала. Как вампиры смогут отправиться по домам, ведь на острове не осталось лодок?! Если только они не воспользуются лодкой хозяина. Но где он, почему до сих пор не приехал? И где Лили?
– Квин, – тихо сказала Ракель, но ее перебил худощавый вампир с каштановыми волосами:
– Ты расскажешь обо всем Совету?
– Нет, я попрошу сделать это Хантера Редферна, – ответил Квин. – Но не думаю, что вам этого хочется. Он может представить все в весьма неблаговидном свете. Поднимите руки те, кто считает, что Хантер одобрит это сборище.
– А я имею право голоса?
Вопрос прозвучал сзади. Голос был более низкий и глубокий, чем у молодых вампиров. Ракель почувствовала опасность и обернулась. Теперь ей казалось, что она заранее знала, кого увидит за спиной.
В дверном проеме стоял высокий мужчина. Рядом с ним – молодая девушка и ребенок. Фигура мужчины слабо освещалась всполохами пламени, но Ракель видела его волосы цвета крови и золотистые глаза.
Глаза цвета янтаря, глаза коршуна. Такие же, как у Лили Редферн. Почему она раньше не догадалась?!
Лицо мужчины словно возникло из ее кошмарных воспоминаний. Это был тот, кто убил ее мать, а потом гнался за ней и обещал ей мороженое.
Ракель мгновенно ощутила себя слабой и беспомощной пятилетней девочкой.
– Здравствуй, Квин, – сказал Хантер Редферн.
Квин замер рядом с Ракель. Ей казалось, что он утратил даже способность мыслить. Она понимала, почему это произошло, – ведь ей до сих пор было открыто его сознание. Ракель знала, что Хантер олицетворял для Квина: жестокость и безжалостность, вызванные необходимостью, но также и честь. И вот он понял, что все это было ложью.
– Не нужно огорчаться, – продолжал Хантер. Он подошел ближе и улыбнулся. Его золотистые глаза смотрели только на Квина. – Для всего этого есть причины. – Он обвел рукой гостиную. – Совету нужны новые силы. Ламии становятся слишком слабыми. Я объясню тебе, и ты все поймешь.
«Наверное, так он объяснял Квину, почему ему следует стать вампиром, – подумала Ракель, – почему люди являются их врагами».
Она дрожала, но пламя гнева, разгоравшееся в ее душе, уничтожило страх.
– А какая была причина для того, чтобы убить мою мать? – спросила она.
Золотистые глаза метнулись в ее сторону. Похоже, Хантер был застигнут врасплох.
– Мне было всего пять лет, но я все прекрасно помню, – продолжала Ракель, делая шаг навстречу Хантеру. – Ты убил ее, просто свернув ей шею. А зачем ты убил Тимми? Ему было четыре года, но ты выпил его кровь. А мою тетю? Ты хотел сжечь меня, но погибла она.
Ракель замолчала, глядя на человека, которого искала двенадцать лет. Но он, похоже, не узнавал ее.
– В чем дело? – спросила она. – Ты убил так много маленьких детей, что не можешь вспомнить? Или вполне уверовал в созданный тобой благородный образ?
– Ракель… – прошептал Квин.
Она повернулась к нему:
– Это он, я в этом уверена.
Квин посмотрел на человека, сделавшего его Редферном. Глаза Квина потемнели, превратившись в две черные зияющие дыры.
«Один взгляд в эти глаза может стать смертельным», – подумала Ракель.
Но это была ее месть. Нож все еще находился у нее за поясом. Если бы только ей удалось подойти поближе… Она снова сделала шаг к Хантеру:
– Ты разрушил мою жизнь, но даже не помнишь меня.
– Я помню… – раздался голос из-за спины Хантера.
Ракель показалось, что она теряет сознание. Ребенок, стоявший позади Хантера, вышел на свет, и она вдруг почувствовала запах пластика и старых носков. Воспоминания навалились на нее, как снежная лавина.
– Тимми! О господи, Тимми!.. – только и смогла вымолвить она.
Он был таким же, каким она видела его в последний раз двенадцать лет назад. Темные волосы и широко распахнутые голубые глаза. Но это уже не были глаза ребенка. В них было слишком много знаний и опыта, и это пугало.
– Ты бросила меня, – сказал Тимми. – Ты обо мне не заботилась.
Ракель закусила губу, но слезы уже текли ручьями по ее щекам.
– Прости меня…
– Никто обо мне не заботился, – продолжал Тимми, беря Хантера за рукав. – Ни один человек. Все люди – враги.
Он улыбнулся прежней, знакомой ей до боли улыбкой.
Хантер взглянул на Тимми, потом на Квина.
– Просто удивительно, как быстро они всему учатся, – сказал он. – Ты ведь не встречался с Тимми? Он жил в Вегасе, но я решил, что он может пригодиться здесь.