Ноздри Драстена раздувались от ярости.
— Я думаю, что этот мужчина чертов дикарь.
— Айе, — согласился Дэйгис.
— Кто бы говорил, — рассмеялась Хло. — Дэйгис, тебе напомнить несколько мест, где мы с тобой…
— Ладно, Хло, ты права, — поспешно признал он.
— Я почти ничего не видела, — заверила Драстена Гвен. — Я же не открывала дверь и не таращилась на него, хотя он и МакКелтар. — Она моргнула. — А он определенно МакКелтар до последнего дюй… — Она осеклась, заморгала и принялась изучать ногти. — Я просто хотела сказать, что вы, МакКелтары, выглядите лучше, чем большинство мужчин, а он ваш родственник, точнее, он родился раньше вас и его гены не разбавлены, чем может объясняться… О господи, по-моему, мне нужно просто заткнуться, да?
— Ну все, — спокойно сказал Драстен. — Я убью этого урода.
Но Дэйгис вернул все на свои места.
— Ты не хочешь этого делать, Драстен, и не смог бы, даже если бы захотел. Пока Кейон привязан к зеркалу, его невозможно убить. Но тебе не придется утруждаться. Этот несчастный ублюдок скоро и так умрет и больше не сможет заниматься любовью в нашем коридоре.
Драстен моргнул, и его глаза поблекли. Он посмотрел на Гвен, потом нежно обнял ее и привлек к себе.
Дэйгис тоже обнял жену, вспоминая то время, когда считал, что ему с его любимой половинкой осталось очень мало времени.
Полчаса спустя угрюмая четверка осторожно выглянула в коридор, а потом все же отправилась в столовую.
Джесси проснулась поздней ночью, одна, в спальне.
Они с Кейоном внезапно осознали, где находятся, и горец увел Джесси в ближайшую спальню.
Джесси потянулась на огромной кровати, устраиваясь в гнездышке из мягких бархатных покрывал. Она запустила пальцы в волосы, и ей не нужно было зеркала, чтобы понять, что они растрепались. На окраине сознания колотилась ужасная реальность, пытаясь пробраться в ее мысли, но Джесси не собиралась поддаваться. Она жила настоящим. Позже у нее будет время над этим подумать.
Она улыбнулась, вспомнив, как засыпала в объятиях своего горца, прижавшись спиной к его груди.
Идеальное воспоминание. Джесси отправила его вглубь сознания, где собиралась увековечить каждый миг, который они провели вместе. Этих воспоминаний ей должно было хватить до конца жизни.
Джесси спрыгнула с кровати, зашлепала босыми ногами по полу. Быстро одевшись, она пошла к двери. Она торопилась, поскольку не хотела упускать ни секунды.
Но когда Джесси заглянула в сумрачную библиотеку — весь замок уснул вместе со своими обитателями несколько часов назад, — зеркала не оказалось там, где она в последний раз его видела, и Джесси ощутила, как паника стискивает ей грудь.
— Мы его передвинули, девочка, — донеслось до нее из темноты.
Она подпрыгнула и уставилась туда, откуда раздался голос. В мягком янтарном свете догорающего камина Джесси различала лишь мужской силуэт в кресле у огня. С обеих сторон его окружали стопки книг, которые он пролистывал одну за другой.
— Драстен? Дэйгис? — Она не различала их по голосу.
— Я Дэйгис, девочка. Почему я не могу прочитать твои мысли?
Джесси пожала плечами.
— Наверное, потому что в юности я получила травму и у меня в черепе металлическая пластина. Когда Кейон использовал Глас на других людях, я чувствовала, как под ней зудит.
Дэйгис помолчал, затем фыркнул от смеха.
— Ох, это просто идеально. Именно это я и почувствовал — гладкий холодный и твердый барьер. Наверное, пластина как-то защищает тебя от магии. Ты сказала «на других людях». Кейон пытался применить Глас к тебе?
— Да, — сказала Джесси. — Но это не сработало.
Дэйгис снова мягко хохотнул.
— Несмотря на свою огромную силу, Кейон тоже не смог узнать, о чем ты думаешь?
— По-моему, нет. Он сказал, что его магия на меня не действует.
— Хорошо, — медленно сказал Дэйгис. — Это очень хорошо.
Джесси подумала, что все это довольно странно, и решила было уточнить, но он опять заговорил:
— Ты в порядке, Джессика?
Она снова пожала плечами. Ну что она могла ответить? « Более счастливой и живой я себя еще не чувствовала, и в тоже время мне кажется, что я умираю. И подозреваю, что, прежде чем все это закончится, я пожалею, что и вправду не умерла».
Вместо этого она спросила, где зеркало.
— Кейон попросил перенести его в главный зал. Когда я строил замок, я поместил четыре защитных камня под входом, на востоке, западе, юге и севере. Это огромные камни, и я сам их заклинал. Кейон оценил их мощь и попросил повесить зеркало над лестничным пролетом, там оно будет лучше всего защищено. Кейон хочет быть уверен, что Лукан не получит Темное Стекло. — Дэйгис замолчал, и Джесси поняла, что он недоволен своим предком. — Он решил отомстить, чего бы это ему ни стоило.
Это она уже знала и была не в настроении обсуждать. В ней и так кипел кислотный суп, но Джесси не была готова его расхлебывать. Сначала она хотела попробовать жизнь. Девушка коротко кивнула.
— Спасибо.
И вылетела из библиотеки.
Двадцать минут спустя Джесси добыла, что хотела.
Она уложила покрывала, подушки и одеяла возле зеркала. Кейон стоял в зеркале, следя за каждым ее движением. Джесси уютно устроилась в гнезде из одеял, перекатилась на бок, лицом к нему, и сонно улыбнулась.
— Спокойной ночи, Кейон.
— Спокойной ночи, Джессика. Сладких снов, девочка.
— И тебе.
Он не стал напоминать ей, что в зеркале он не может ни спать, ни видеть сны.
А Джессика сделала запись в мысленном дневнике.
« Воспоминание/день четырнадцатый: мы пожелали друг другу спокойной ночи, как семейная пара, прожившая вместе много лет».
Ну и что, что он был в зеркале, а она спала на полу.
Все равно это отличное воспоминание.
25
Дни летели с сумасшедшей скоростью.
Джесси всегда считала, что это всего лишь клише: дни летят с сумасшедшей скоростью, когда ты счастлив, или, как говорил Кейон, время имеет большое значение.
Но так и было. Внезапно оказалось, что все клише мира были правдой. И каждое из них обретало для нее смысл. Все те любовные песни по радио, от которых Джесси закатывала глаза и быстро включала «Godsmack», теперь навевали на нее грусть. Она даже ловила себя на том, что мурлычет себе под нос мелодию услышанной вчера песенки в стиле кантри, а ведь ей никогда не нравился этот стиль.
В прошлом году Джесси прочитала «Незнакомца» Альбера Камю в оригинале, чтобы подучить французский. Это была не ее тематика, но книга дала ей пищу для размышлений, натолкнув на мысли о том, что смерть делает всех людей братьями.
Теперь Джесси знала, что и любовь делает братьями всех людей. Несмотря на то, что все они были разными, любовь объединяла их, делала сумасшедшими.
Как и огромное количество женщин до нее, от подростков до умудренных опытом дам, Джесси вела ментальный дневник, где увековечивала все свои воспоминания.
« Воспоминание/день тринадцатый. Сегодня мы целовались во всех ста пятидесяти семи комнатах замка (включая кладовки, ванные и чуланы!)».
« Воспоминание/день двенадцатый. В полночь у нас был пикник с копченым лососем, сыром и тремя бутылками вина (о, моя голова!) за замком под звездным небом, а когда все уже заснули, мы купались голышом в фонтане и занимались любовью в рощице».
« Воспоминание/день одиннадцатый. Мы пробрались на кухню и приготовили пирожные со взбитыми сливками и малиной».
То, что они потом делали с малиновым джемом и взбитыми сливками, практически не имело отношения к еде. Пирожные, ага.
Но не все воспоминания были приятными. И некоторые из них она не могла стереть из памяти. Они были словно пощечины.
« Воспоминания/день десятый. Сегодня появился Лукан Тревейн».
Лукан стоял на границе между защищенной землей Келтаров и своим охранным барьером и смотрел на замок. Он презрительно пнул барьер, поскольку уже давно не чувствовал боли. Сила Келтаров буквально звенела под его ногами, пытаясь пробиться через его барьер и борясь с его защитными чарами.