Шёл и в голове обращался к Асоля Диргу и молил о прощении, и прощался с ним навсегда.
Вышел Вайа Ард за пределы города, лежала перед ним дорога. И казалось ему, что вела она в никуда, что проклят теперь его путь. Не будет ему прощения, а дорога эта приведёт к погибели.
Сел он у древа, что росло на дороге, далеко от стены городской. Села дева рядом с ним. Долго хмурым был Вайа Ард и печальным, а потом вдруг притянул к себе божество и усадил перед собой.
— Посмотри на меня взглядом своим проклятым, – приказал он.
Испугалась Кахея, затрепетала, отвела в сторону голову. Но Вайа Ард не мог так просто отступить.
— Если я избранный, если всё, что я сделал было угодно богам – ты посмотришь на меня своим проклятым взглядом! – яростной была его речь, встряхнул он деву и она с болью и слезами зажмурилась.
— Прошу тебя, – тихо проговорил на этот раз Ард.
Вздохнула дева и подняла на него свой взор.
И увидел Вайа Ард тот самый взгляд – мир переменился в мгновение. Он увидел столько боли и отчаяния, что сдавило его сердце, дыхание затруднилось. Но не отвел он взгляд и не пал слепым и безумным к ногам девы.
Он был избранным и увидел путь свой так ясно, как никогда прежде не видел его. Засверкала как никогда прежде Карта звезд. Потянула его за собой, призывая к свершениям, шёпот её превратился в шум нестерпимый. Никогда раньше не видел так ясно Вайа Ард. Со звуком он вобрал в себя воздух и прояснился взгляд божества.
— Ты избранник богов, Вайа Ард, – тихо и печально произнесла она.
— Да, – кивнул он на это.
Невероятная усталость навалилась на него, хотелось ему перевернуть жизнь свою, но сил не было встать и идти дальше. Пронеслась сквозь него боль небес. Забрала силы и вселила пустоту.
— Так ли был пуст Асоля Дирг? – прошептал Ард.
— Каждый видит свой путь, – ответила Кахея.
— Я знал, – подал голос тихо подошедший к ним Маарор Ирон, вел он за собой нескольких лошадей, и была с ним девица, одна из жриц, захваченных в храме.
— Что ты тут делаешь? – нахмурился Вайа Ард.
— Теперь путь мой идти следом за тобой, избранник богов, – улыбнулся Ирон.
— А жрица? – не рад был этому Ард.
— Она моя награда, – улыбнулся юноша. — Её я отдам в дар божеству.
И склонил он голову перед девой, что всё еще сидела перед Вайа Ардом.
— Ты можешь идти, – обратился к ней Ард и тронул за плечо, вставая.
— Мне нет другой дороги, – прошептала дева. — Я пойду за тобой, указывая тебе путь. Это моя судьба. Ты сам выбрал её.
— Я только хотел, чтобы ты не погибла напрасно. И... я хотел знать кто я такой.
Дева кивнула.
— Но с этого мгновения моя жизнь в твоих руках, – ответила она на слова Арда. — Убей меня, ведь мне некуда идти. Я не видела ничего кроме комнаты в храме на острове и...
— Вставай, – протянул Кахее руку Вайа Ард. — Звезды говорят мне, что мы должны идти на юг. Туда мы и отправимся. Встретим свою судьбу.
Дева встала, опираясь на руку избранника. Улыбнулся Маарор Ирон.
Так разошлись пути двух избранников богов. Лишь раз обернулся на Марш Вайа Ард, но прогнал от себя печаль и сожаление — звала его Карта звезд.
Чувствовал он себя как никогда сильным, как никогда твёрдо стоял он сейчас на ногах. Обидой отзывалась Карта звёзд, что раньше не признавал её Вайа Ард. Говорила с ним, пела ему, звала вперёд, умоляла верить. И как и всегда верил в себя Ард, дал слово не сворачивать теперь с пути, не идти ни за кем, верил, что может изменить мир. Слышал песнь горя, знал, что может изменить её.
Странно было ему, что идёт он не один, странно было, что кто-то следует следом и признаёт в нём не простого смертного, а избранного богами. Но и рад был Вайа Ард, что Маарор Ирон был с ним.
Тяжело было идти с двумя воинами двум девам – Кахее, дочери богов, и Рнай, что была жрицей с острова Мар и что забрал себе в награду Ирон. Но была стойкой и тихой Кахея, не жаловалась была внимательной к ней Рнай, хоть и боялась. Однако никогда не смотрела на своих спутников дочь богов, прятала взор, боясь навредить простым смертным.
Всегда встречала она восход луны, всегда пела тихую песню, что покоем заполняла сердца спутников. И хотя сердце Вайа Арда, избранника богов, ещё болело из-за того, что пришлось предать друга, но песня успокаивала его.