— Ну конечно. Я не особо переживаю. Меня это даже забавляет немного.
— В жизни ничего подобного не видел.
— Это семейная традиция. Его отец поступал точно так же с ним самим. А еще раньше — его дед с его отцом и так далее.
— Я бы с ума сошел.
— Это не так страшно, как кажется. Самое страшное — ждать, пока он не сделает ошибку. Потом все в порядке. Но ошибка — это не так сложно. Он делает только такие ошибки, про которые знает, что я их обнаружу. Это почти игра.
— Ничего себе — игра!
— Вторая ошибка за один вечер застала меня врасплох. Но вообще-то он сделал ее для тебя. Ловко ты ее поймал. Он знал, что я не смогу ее поймать. Он хотел поймать меня, чтобы сказать: «Ты не слушал». Что ж, он прав, я действительно не слушал. Но я бы не уловил ошибку, даже если бы слушал. Я не очень силен в математике. У меня фотографическая память на все, кроме математики. Ее нельзя просто запомнить. Для математики нужно иметь особый склад ума.
— Я даже говорить тебе не хочу, какого я мнения об этой вашей «игре». — Я начал слегка заводиться. — А если бы ты проморгал ошибку?
— Я не промаргивал ее уже несколько лет.
— Ну, если бы ты проморгал?
Он помолчал.
— Это бывает неприятно, — сказал он наконец спокойно. — Но в таком случае отец отпускает какую-нибудь шутку, и мы начинаем талмудический спор.
— Что за экзаменовка! Перед всем народом!
— Им это нравится. Они гордятся, когда видят, как мы состязаемся. Они любят такие талмудические споры. Ты лица их видел?
— Видел, видел. Еще бы я не видел! А твой отец всегда использует гематрию в проповедях?
— Не всегда. Довольно редко, правду сказать. Народ любит и всегда ждет. Но он редко к ней прибегает. Я думаю, сегодня он ее использовал, потому что ты был здесь.
— Он в этом силен. Это еще мягко говоря.
— Сегодня — не особо. Некоторые выкладки были слегка притянуты. А вот несколько месяцев назад гематрия была просто фантастическая. Он применил ее к одному талмудическому закону. И был великолепен.
— По-моему, и сегодня было неплохо.
— Ну, так себе. Он не очень хорошо себя сегодня чувствовал. Очень переживает из-за моего брата.
— А что не так с твоим братом?
— Не знаю. Мне не говорят. Что-то с кровью. Он уже несколько лет болеет.
— Мне очень жаль это слышать, Дэнни.
— С ним все будет в порядке. За него теперь настоящее медицинское светило взялось. С ним все будет в порядке.
Голос Дэнни звучал так же странно, как тогда, когда мы говорили о его брате несколькими часами раньше на пути в синагогу. В нем слышались надежда, горечь, чуть ли не досада на что-то. Я подумал, что Дэнни очень любит своего младшего брата, хотя я не заметил, чтобы они перекинулись хоть словечком за все время, что провели вместе.
— Как бы там ни было, — заключил Дэнни, — эти экзаменовки, как ты их называешь, закончатся, как только я начну заниматься с рабби Гершензоном.
— С кем?
— С рабби Гершензоном. Это великий ученый. Преподает Талмуд в колледже Гирша. Отец говорит, что, когда я стану достаточно взрослым, чтобы учиться у рабби Гершензона, я буду достаточно взрослым, чтобы он не беспокоился о том, смогу ли я поймать его ошибку. Тогда мы просто будем обсуждать Талмуд. Меня это радует.
Я с трудом сдерживал радость. Семинария и колледж Шимшона Рафаэля Гирша — это единственная ешива в Соединенных Штатах, которая давала светское образование на уровне колледжа. Располагалась на авеню Бедфорд, в нескольких кварталах от Истерн-Паркуэй. Мой отец говорил мне как-то, что колледж Гирша был создан в начале двадцатых группой ортодоксальных евреев, которые хотели бы дать своим сыновьям и религиозное, и светское образование. Светские его кафедры считались превосходными, а раввинские дисциплины преподавали многие из лучших талмудистов Америки. Сан раввина, полученный на талмудическом факультете колледжа Гирша, считался самым престижным в ортодоксальном иудаизме. Мы с отцом давно уже сошлись во мнении, что мне стоит отправиться туда после школы за степенью бакалавра. Когда я рассказал об этом Дэнни, его лицо вспыхнуло от радости.
— Ну и прекрасно! — сказал он. — Очень рад слышать. Это же просто прекрасно.
— Так что мы будем ходить в один колледж. А ты будешь получать бакалавра?
— Конечно. Я просто должен. В этом колледже нельзя же только изучать Талмуд. Я выберу в качестве специализации психологию.
Мы дошли до угла синагоги, в которой молились утром с моим отцом. Дэнни остановился:
— Мне пора возвращаться. Мне еще уроки делать.
— Я позвоню тебе завтра после обеда.