Дать ему знать. Немедленно! Как? Шторы занавешены, руки связаны. Кричать? Нет ничего глупее!
— Не разделишь ли с нами ужин, уважаемый Гань Хао? Мы остановимся на ночь в Персиковом Павильоне.
— Благодарю, сиятельный Сым Тай-ши. Но я еду в столицу, встретить сына моего господина, который сдал государственные экзамены.
Молчи! Не продолжай, Хао, если ты верный вассал! Только не проговорись! Ну! Сым наверняка не знает, кто твой господин. И не уходи, останься на ужин. Тебе больше нечего делать в столице.
Голоса стали тише, и я представил, как Распорядитель Смерти склонился с седла к Хао, который стоит в шаге от него.
— Я для тебя всегда просто Сым Бо, Гань. Неужели ты не помнишь, как носил мне рис и свитки, когда я, нищий студент, жил при храме и только мечтал об экзаменах. Сым добра не забывает. Ну, останься. Ради старой дружбы.
Тишина.
Шепот Сыма.
— Попьем вина, Гань Хао, поиграем в шахматы. Ты ведь раньше любил эту мудреную игру юго-западных варваров. Поговорим. Почитаем стихи. Куда ты пойдешь, на ночь глядя? Ничего не случится с твоим мальчишкой! Ну?
— Ну, ладно.
Я возблагодарил всех предков рода Лиэн, всех духов гор и вод и даже Небесного Императора. Хотя последний…
Вскоре паланкин опустили на землю. Мне развязали ноги и позволили выйти. Гань стоял рядом с Распорядителем Смерти и мило беседовал. Невысокий воин лет сорока, точнее сорока трех, без доспехов, в простой одежде. Гань Хао не носил шелка. Рядом с разряженным Тай-ши он смотрелся чуть ли не крестьянином. Только меч и кинжал на поясе, твердость и уверенность движений да гордая осанка быстро развеивали это впечатление.
Я просто сверлил его глазами и молчал. Если бы я сказал хоть слово, хоть жестом показал, что мы знакомы — все, наше дело было бы проиграно. Наконец, Гань обернулся. Скользнул по мне взглядом. Сумерки! Мог и не узнать. Отвернулся и продолжил ученую беседу.
Меня аккуратно подтолкнули к павильону. Все-таки положение шэньди несколько отличается от положения обычного арестанта. Шэньди никто не посмеет пытать, бить или морить голодом. Правда, и наличие вины необязательно. Точнее, противопоказано.
Перегородка с изображением Садов Бессмертных отъехала в сторону, и передо мной открылась большая комната. На полу подушки и мягкие циновки, на стенах роспись: справа и слева — горы и потоки, а прямо передо мной — птицы на ветвях на фоне далеких синеющих вершин и мокрый бамбук.
— Это комната Императора, шэньди. Он останавливался здесь по пути в Небесный Павильон. Ты проведешь тут ночь. Смотри!
Сым Тай-ши отодвинул перегородку справа от меня. Там на коленях сидели трое воинов в кожаных доспехах. Увидев нас, они поклонились, трижды коснувшись лбами пола. Точнее, увидев меня. Тай-ши не воздают таких почестей.
Распорядитель Смерти отодвинул левую перегородку, и мне поклонились еще трое стражей.
— Так что без глупостей, — шепнул Сым, кивнул воинам, и перегородки вернулись на место.
— Простите, мне надо с вами поговорить, — очень тихо сказал я.
Тай-ши впился в меня взглядом.
— Предупреждаю, я верен Императору, — сквозь зубы процедил он. Однако, шепотом. Это обнадеживало.
— Разговор совсем не о том. Прошу вас!
— Хорошо. Воля шэньди должна исполняться, если она не противоречит его предназначению. Сейчас подадут ужин.
Он вышел, и я увидел, что в прихожей дежурят еще трое воинов. Девять — число совершенства. Я усмехнулся. Вся жизнь шэньди должна быть окружена мистическими символами. Таково его предназначение.
Разряженный в шелка слуга почтительно подал ужин. Поставил передо мной низкий нефритовый столик, украшенный золотом. Отошел на три шага и сделал тройной земной поклон. Замер на коленях, ожидая моих приказаний.
Я сел перед столиком, скрестив ноги. По бокам расположились двое воинов, и мне наконец развязали руки.
Ужин состоял из белого риса, рисового вина и овощей. Мяса не полагалось. Шэньди должен соблюдать пост. Ладно и этого довольно. Взял палочки для еды. На них стоило обратить внимание. Остро заточенная слоновая кость. Не так остро, чтобы стать оружием, но все же…
Я приканчивал рис, когда дверь напротив отползла в сторону, и в комнату вошел Сым Тай-ши. Встал передо мной на колени, совершил тройной земной поклон. Этот обряд уже начал меня раздражать. Как это терпит Император?
— Я слушаю тебя, шэньди.
— Я хотел попросить у тебя прощения, сиятельный Сым Тай-ши. Я не сразу понял, насколько большую честь мне оказал божественный император Гуа-ди. Я принадлежу ему, как и все под этим небом. Вспомни я об этом сегодня утром — и не проявил бы позорного малодушия, когда вы объявили меня шэньди.