несжатой лжи колючее руно
меня укрыло.
Боже, как мне больно...
И не спасло предчувствие тебя.
В приметы и предвиденья
не веря,
я промолчала...
Слышишь, мне трубят?
Пойду, над гробом плача, лицемерить.
О дате путешествия
...чудной сверчок, что ёкает в груди,
найдёт шесток – опасным и горячим...
...ты тоже знаешь, что там впереди?..
казённый дом для выживших незрячих...
...никто не знает – что там впереди,
за дрогнувшей от резкой боли строчкой...
...как в неизбежность страшно уходить.
особенно – внезапно и досрочно –
одним рывком, под ёканье сверчка,
вчера ещё дремавшего у рёбер...
неровный бег уставшего волчка
опять сорвёт ночные кинопробы...
и на доске, исписанной мелком,
добавятся немыслимые числа
о дате путешествия тайком
туда, где обогреют бескорыстно,
где каждому обещанный финал
свободу оттолкнёт широким жестом,
и лгавший мне сознается, что лгал,
и повинится – странно неуместно,
и прозвенит невидимый звонок
на бархатном шнурке за чьей-то дверью.
...придёт январь – изнеженно жесток,
столкнёт меня с твоим высокомерьем
лоб-в-лоб – до слёз, до ран, до немоты,
до старых простыней в казённом доме...
...и я найду, от холода застыв,
незанятое место на пароме...
во сне и наяву...
Ах, господи, стихов, стихов, стихов...
__________________
...с неистовой бегучестью воды
во сне и наяву приходят рифмы –
внезапными ударами поддых
врываясь в сердце...
...плату за труды
взимают с нас по твёрдому тарифу
и – в путь! – по спинам серых мостовых,
заглядывая в окон спелых россыпь,
идут стихи прозрачной синевы –
шеренгой первогодков-рядовых –
и ветер их по улицам разносит,
как горький дым седеющих костров,
как крик петуший в зареве заката...
...прости мне, Боже, дерзкий выбор слов,
слепое счастье сверенности строф
и мой уход к неважности возврата.
Выпей еще, капитан
С нашего корабля начинают сваливать крысы
docking the mad dog
===================
А до мыса уже не дойдём...
Уже Другая
====================
Посмотри мне в глаза в ноль часов,
ноль минут,
ноль секунд.
Опьяней от объятий,
нарушь равнодушье весов.
Днище шхуны распорет нездешний задиристый грунт.
Будь, что будет.
Плевать.
В ноль секунд, ноль минут, ноль часов
на атласных коленях – шершавых ладоней тепло.
Заоконным ветрам дерзкий вызов бросают соски.
Волны бьются о пирс.
В двери кубрика ломится зло.
Крысы в трюме не спят от тревоги и тёмной тоски.
Посмотри мне в глаза
и от нежности тихо заплачь.
Волны дальних морей пусть у окон таверны уснут.
Шелковистую петлю на шею повяжет палач.
Жажда крови.
Расчет в ноль часов,
ноль секунд,
ноль минут.
Жерло пушки забито чугунным похмельем ядра.
Эти пушки навек для себя зарядили дожди.
Крысы собраны.
В путь отправляться пора.
Пусть вороны мне крикнут глумливо:
"Пощады не жди!"
К Мысу Доброй Надежды не ходят отсюда суда,
все ассоли сидят на коленях у пьяных бродяг...
В книге злых перемен всё записано.
Не угадать,
на каком корабле мы до срока опустим свой флаг.
Посмотри мне в глаза
и ладонью дотронься до губ.
Я налью тебе рома в подсоленный морем стакан.
Несмешливый паяц нас разбудит на том берегу.
Не грусти.
Пусть осудят.
И выпей ещё, капитан.
-----------------------------
Обязательно к прочтению "Налей" Татьяна Пешкова
Налей... – Татьяна Пешкова
Отклик на прекрасные стихи
...налей мне рома... слышишь, капитан...
Твоя Ассоль – ни замуж, ни в монашки...
как хорошо, что ты в дымину пьян...
и я могу прильнуть к твоей рубашке...
туда, где сердце якорем за грунт
уцепится... и волны лягут тихо...
туда, где нежность честно делит фунт
заморского отъявленного лиха...
а крысы убегают... жалко крыс...
"от многих знаний – мнОгия печали"...
...ты знаешь, у Надежды где-то мыс...
и мы туда... когда-нибудь... причалим...
© Copyright: Татьяна Пешкова, 2010
Хотя бы как будто
docking the mad dog:
"Галлюцинации обоняния"
и
"Скажи, вот переспим мы и... что будет?"
--------------
Уже Другая
"Я делаю шаг навстречу"
* * *
Мы переспали. Было очень мило.
Но что это такое – переспали?
Ток ночи был тягуч и нестабилен.
Мы лица от рассвета закрывали.
Был август (но как будто бы сентябрь...) –
изверившийся циник и пройдоха.
Мы бились, словно рыбы, но хотя бы
тянулись кожей вслед за каждым вдохом,
касались тайных струн хотя бы взглядом –
бесстыже, целомудренно и жалко,
волос ничьим как будто листопадом
укутывали хрупкие фиалки,
горячий воздух, изгнанный с перрона,
нам медленно и чутко гладил плечи,
хотя бы развернуться для обгона
нам не давала тайность нашей встречи,
мы отключали звук хотя бы после,
а так хотелось – до или во время,
и кровотока бьющий в темя космос,
как Млечный Путь, ловил эмоций семя,
взлетали высоко и нежно руки
навстречу посвящению в изгибы,
неуловимо длящиеся сутки
нас мучили – мы бились, словно рыбы,
стеклярусом рассыпанные стоны
звучали в такт часов жестокой дрожи,
мы крали запах – карий и зелёный,
луну цепляли клеточками кожи,
мы быстро и пожизненно любили
условность неодобренных объятий.
Мы переспали – было очень мило.
Безбожно. Разрушительно. Некстати.
Ты вспоминал...
Как странно...
Одиночество звучит,
как треск цикад за окнами.
С рассветом
все затихает...
Волны о гранит
ритмично плещутся.