та дельфинов
Утих прибой —
И голубой
Залив перед тобой.
Плывет дельфин,
Еще один,
А там за ним другой…
Наперерез
И плеск, и блеск
Атласных черных спин.
Один, другой…
Сверкнул дугой
Ныряющий дельфин.
И вот смотри:
Ведут все три
Охоту сообща
И гонят сельдь
В рыбачью сеть,
Играя и плеща.
Живой камень
Над рекой склонись гремучей
И в прозрачной глубине
Ты заметишь плоский камень,
Шевелящийся на дне.
Как и все его соседи,
Что в песке лежат, он ряб.
Только он живой и быстрый,
Потому что это краб.
Но не знает он прибоя
И морских соленых вод:
Занесенный птицей в горы,
Он давно в реке живет.
И вокруг него повсюду
Галька пестрая видна.
Год от года постепенно
Принял краб окраску дна.
Осторожною рукою
Этот камень тронь слегка —
И помчится боком, косо
Он среди известняка.
Медуза
Туман дымится влажный
Над спящею травой.
Банан качает важно
Шуршащею листвой.
И вечер убаюкал
На медленной волне
Стеклянный легкий купол
В морской голубизне.
По краю опоясан
Он яркою каймой
(Игра сравнится красок
Лишь с радугой самой).
Течению послушен,
Пронизан светом весь,
Он кажется воздушным
И потерявшим вес.
Но нет, узнал я летом —
Медуза тяжела:
Как будто купол этот
Из жидкого стекла.
Медуза спать не хочет,
Совсем ей не до сна:
В воде и днем и ночью
Добычу ждет она.
И щупальцы, как змеи,
Скользят то вверх, то вниз
Схватить ее посмеешь
Смотри не обожгись!
А выбросишь на берег
Тогда увидишь ты,
Глазам своим не веря,
Лишь лужицу воды.
Рододендрон
Кавказский рододендрон густ
Необычайно так.
Здесь куст цепляется за куст
И труден каждый шаг.
Он в желто-огненных цветах,
Высоких гор краса,
И на коричневых листах
Дождем дрожит роса.
Оплошною зарослью покрыт
Подоблачный хребет.
Туда заостренных копыт
Ведет знакомый след.
Прохладны чащи и темны,
И там детей своих
Оберегают кабаны
От хищников лесных.
Рождение папоротника
На лесной поляне мшистой
Анемоны расцвели,
И проглянул шелковистый
Кулачок из-под земли.
Он, окутан нежной пленкой,
К солнцу тянется, дрожа,
И под кожицею тонкой
Он спирально листья сжал.
В полдень солнце ярче светит.
Оболочки плен прорвав,
Вайи[8], свежие, как дети,
Вьются между мертвых трав.
Им дышать и жить свободней.
Чуть подросшие вчера,
Распахнут они сегодня
Вырезные веера.
Козленок
Уходит дикая коза
Пастись в дубовые леса.
Как быть? Козленок мал,
И с ней ему нельзя идти:
Лисица встретит на пути —
И он тогда пропал.
И говорит козленку мать:
— Ты должен тихо, здесь дремать,
Запрятавшись в траву.
Лисиц не бойся и котов,
Ответить свистом будь готов,
Когда я позову.
Козленок маленький пятнист,
И пятна ржавые — как лист,
Упавший с ветки вниз.
Козленок так на землю лег,
Чтоб отыскать его не мог
Ни волк, ни хитрый лис.
Поджал он ножки под живот
И шею вытянул вперед,
Раскинул уши врозь.
Приник козленок не дыша,
Но вот шаги: травой шурша,
Крадется страшный гость.
Ворчанье слышится — Ты здесь?
Ответь! Хочу я есть!
Едва удерживая дрожь,
Лежит козленок глух и нем.
А гость рычит — Тебя я съем!
Нет, врешь! Ты не уйдешь!
Напрасно бродит зверь вокруг.
Застыл козленок, нем и глух,
Как мертвый, не дыша.
И душит зверя гнев и злость,
И прочь идет незваный гость,
Сухой травой шурша.
Солонцы
В болотце солон вкус воды,
Земля кругом изрыта.
На ней глубокие следы
Оттиснули копыта.
Сюда зимою, и весной,
И летом, и под осень
Приходит разный зверь лесной
Грызть глинистую осыпь.
Пропал у серны аппетит? —
Пожалуйста, вот соль вам!
Вы, вепрь? У вас нога болит? —
Купайтесь, если больно!
Солоноватый пьют раствор
И мокнут в теплой луже.
Курортом зверю здешних гор
Болотце это служит.
Медведь
Он идет, большой и бурый,
И мотает головой.
Над его мохнатой шкурой
Вьется мух жужжащий рой.
Ищет он прохладной тени,
Недовольно бормоча.
Он заходит по колени
В воду звонкого ключа.
Хорошо в ручье глубоком!
В шубе, аз валенках, как был,
Камни сдвинув толстым боком,
Он садится в мягкий ил.
Он насквозь промок — не выжать!
Но, открыв зубастый рот,
Лапой бьет и пеной брызжет,
Пьет и весело ревет.
Орел и серна
Там, где скалист хребет и гол,
Среди снегов и стужи,
Над черной серною орел,
Раскинув крылья, кружит.
Остановил на миг полет
И падает, как камень,
Клекочет хрипло, серну бьет
Шумящими крылами.
Но от воздушного врага
Есть у нее защита:
Движенья быстрые, рога
И крепкие копыта.
Угрозу серна отразит
И на уступе тесном:
Прыжок — и вниз она скользит
По крутизне отвесной.
Полоз
Сверху в серое он крашен.
Яркожелт его живот.
В подземелье древней башни
В роще тисов он живет.
Зелень зарослей колыша
И шурша сухой листвой,
Вот он гонится за мышью
Серо-желтою стрелой.
И когда он ранним часом
Без тропы скользит стремглав,
Следом на два метра сразу
Зыбь бежит в верхушках трав.
Рысь
Звезды падают в реку,
Над травой синеет мгла.
В листьях груши, на суку,
Рысь в засаду залегла.
Писк послышится мышей,
Осторожный шаг лисы —
Дрогнут кисточки ушей
И едва моргнут усы.
Груши осенью вкусны,
На земле плоды лежат.
И приходят кабаны
И олени в дикий сад.
Терпеливо рысь их ждет,
К ветке телом всем припав,
Ловит плеск текучих вод,
Шелестенье спящих трав.
Но приблизится олень,
Наклонив рога к земле,
И, бесшумная, как тень,
Прыгнет рысь в вечерней мгле.
Зимнее пастбище
В горах мела пурга,
Трещал в лесах мороз,
И горные луга
Глубокий снег занес.
Но перейдя хребет,
Ты стань лицом на юг:
И зимней стужи нет
И лето видишь вдруг.
Бежит звенящий ключ
С поросшей мхом скалы.
Опутывает плющ
Высокие стволы.
Пригрелась в нем сова…
А ниже, погляди,
Зеленая трава
Доходит до груди.
И бабочки над ней
Летят, как сны твои.
Ползут среди корней,
Оттаяв, муравьи.
И свет и синь вокруг
(А север хмур и сер!).
На этот светлый луг
Стада приходят серн.
Сюда олень идет.
И туры иногда
С подветренных высот
Спускаются сюда.
И пастбища свежи,
Хоть рядом снег и лед…
Так и зимою жизнь
В снегах и льдах цветет.
Альпийский луг
Чуть ниже льда и снежных груд,
На склонах гор,
Горит, как свежий изумруд,
Травы ковер.
Былинка каждая низка,
Тонка, нежна,
Огромным венчиком цветка
Завершена.
И всех оттенков без числа
Цветы цветут,
Как будто радуга легла
На травы тут.
Кратка весна в соседстве льдов.
Приходит с ней
Для опыления цветов
Так мало дней.
Вот почему на высоте
Хребтов крутых
Цветы огромны, как нигде,
И столько их!
Они лишь утром расцвели,
А как ярки!
Садятся пчелы и шмели
На лепестки.
Звериные тропы
За снежною горою
Рассвета брызнул пламень,
Река, ущелье роя,
Швыряет камнем в камень.
И вдруг сквозь золотое
Ветвей переплетенье
Косуля над водою
Бесшумной встала тенью.
Заходит вглубь не сразу
(Как будто дну не верит),
Кося пугливым глазом
На тот туманный берег.
Но пусть в крутые стены,
Вскипая, бьются воды:
И в этой бездне пенной
Есть отмели и броды.
Сюда, к отлогим поймам,
Змеятся тропы в травах,
К прозрачным водопоям,
Текучим переправам.
Медвежьи гнезда
В леса приходит осень поздняя
И дымом стелется в траве,
И ягоды рябины гроздьями
Краснеют в вянущей листве;
На черешках дрожа ослабленных,
Опасть готовятся листы, —
Тогда на грушах и на яблонях
Большие гнезда видишь ты.
Загадка глазу постороннему,
Они, огромны и черны,
Гнезду подобные вороньему,
Из крепких веток сплетены.
Но говорит кора в царапинах,
Когтей любая борозда,
Как ствол обхватывая лапами,
Медведь взбирается сюда.
И на суку в ночном тумане он
Сидит, качаясь на весу,
И стада дикого кабаньего
Он слышит шорохи внизу.
Враги, подкрались темной чащею,
Ему отсюда не видны,
И жадно яблоки хрустящие
Уничтожают кабаны.
Из лап плоды роняя круглые,
Ревет обиженно медведь,
И ветви под собой упругие
Оплетает он в густую сеть.
Над ней медведь, пыхтя, старается,
Своей догадливости рад:
Теперь на землю не срывается
И груш и яблок звонкий град.
Такими гнездами огромными
Черны деревьев кроны тут.
Они «медвежьими заломами»
Среди охотников слывут.
Ночь в зап