ок — не выжать!
Но, открыв зубастый рот,
Лапой бьет и пеной брызжет,
Пьет и весело ревет.
Орел и серна
Там, где скалист хребет и гол,
Среди снегов и стужи,
Над черной серною орел,
Раскинув крылья, кружит.
Остановил на миг полет
И падает, как камень,
Клекочет хрипло, серну бьет
Шумящими крылами.
Но от воздушного врага
Есть у нее защита:
Движенья быстрые, рога
И крепкие копыта.
Угрозу серна отразит
И на уступе тесном:
Прыжок — и вниз она скользит
По крутизне отвесной.
Полоз
Сверху в серое он крашен.
Яркожелт его живот.
В подземелье древней башни
В роще тисов он живет.
Зелень зарослей колыша
И шурша сухой листвой,
Вот он гонится за мышью
Серо-желтою стрелой.
И когда он ранним часом
Без тропы скользит стремглав,
Следом на два метра сразу
Зыбь бежит в верхушках трав.
Рысь
Звезды падают в реку,
Над травой синеет мгла.
В листьях груши, на суку,
Рысь в засаду залегла.
Писк послышится мышей,
Осторожный шаг лисы —
Дрогнут кисточки ушей
И едва моргнут усы.
Груши осенью вкусны,
На земле плоды лежат.
И приходят кабаны
И олени в дикий сад.
Терпеливо рысь их ждет,
К ветке телом всем припав,
Ловит плеск текучих вод,
Шелестенье спящих трав.
Но приблизится олень,
Наклонив рога к земле,
И, бесшумная, как тень,
Прыгнет рысь в вечерней мгле.
Зимнее пастбище
В горах мела пурга,
Трещал в лесах мороз,
И горные луга
Глубокий снег занес.
Но перейдя хребет,
Ты стань лицом на юг:
И зимней стужи нет
И лето видишь вдруг.
Бежит звенящий ключ
С поросшей мхом скалы.
Опутывает плющ
Высокие стволы.
Пригрелась в нем сова…
А ниже, погляди,
Зеленая трава
Доходит до груди.
И бабочки над ней
Летят, как сны твои.
Ползут среди корней,
Оттаяв, муравьи.
И свет и синь вокруг
(А север хмур и сер!).
На этот светлый луг
Стада приходят серн.
Сюда олень идет.
И туры иногда
С подветренных высот
Спускаются сюда.
И пастбища свежи,
Хоть рядом снег и лед…
Так и зимою жизнь
В снегах и льдах цветет.
Альпийский луг
Чуть ниже льда и снежных груд,
На склонах гор,
Горит, как свежий изумруд,
Травы ковер.
Былинка каждая низка,
Тонка, нежна,
Огромным венчиком цветка
Завершена.
И всех оттенков без числа
Цветы цветут,
Как будто радуга легла
На травы тут.
Кратка весна в соседстве льдов.
Приходит с ней
Для опыления цветов
Так мало дней.
Вот почему на высоте
Хребтов крутых
Цветы огромны, как нигде,
И столько их!
Они лишь утром расцвели,
А как ярки!
Садятся пчелы и шмели
На лепестки.
Звериные тропы
За снежною горою
Рассвета брызнул пламень,
Река, ущелье роя,
Швыряет камнем в камень.
И вдруг сквозь золотое
Ветвей переплетенье
Косуля над водою
Бесшумной встала тенью.
Заходит вглубь не сразу
(Как будто дну не верит),
Кося пугливым глазом
На тот туманный берег.
Но пусть в крутые стены,
Вскипая, бьются воды:
И в этой бездне пенной
Есть отмели и броды.
Сюда, к отлогим поймам,
Змеятся тропы в травах,
К прозрачным водопоям,
Текучим переправам.
Медвежьи гнезда
В леса приходит осень поздняя
И дымом стелется в траве,
И ягоды рябины гроздьями
Краснеют в вянущей листве;
На черешках дрожа ослабленных,
Опасть готовятся листы, —
Тогда на грушах и на яблонях
Большие гнезда видишь ты.
Загадка глазу постороннему,
Они, огромны и черны,
Гнезду подобные вороньему,
Из крепких веток сплетены.
Но говорит кора в царапинах,
Когтей любая борозда,
Как ствол обхватывая лапами,
Медведь взбирается сюда.
И на суку в ночном тумане он
Сидит, качаясь на весу,
И стада дикого кабаньего
Он слышит шорохи внизу.
Враги, подкрались темной чащею,
Ему отсюда не видны,
И жадно яблоки хрустящие
Уничтожают кабаны.
Из лап плоды роняя круглые,
Ревет обиженно медведь,
И ветви под собой упругие
Оплетает он в густую сеть.
Над ней медведь, пыхтя, старается,
Своей догадливости рад:
Теперь на землю не срывается
И груш и яблок звонкий град.
Такими гнездами огромными
Черны деревьев кроны тут.
Они «медвежьими заломами»
Среди охотников слывут.
Ночь в заповеднике
Ночная свежесть входит в дом.
Распахнуто окно,
А на дворе темным-темно.
Склонясь над картой, человек
Работает давно.
Кружатся бабочки в окне,
Жуки летят на свет,
И насекомым дела нет,
Что здесь — ученый человек
И, может быть, поэт.
Неясыть крикнула в лесу,
Заухал филин вдруг…
Далеко слышен каждый звук.
Встает над пихтами луна,
Дымится в росах луг.
На спящих буках высоко
Листвой шуршат полчки,
Трещат бессонные сверчки,
И горный паводок гремит
В крутой струе реки.
Дикий кабан
Светит в небе месяц голубой,
И кабан идет на водопой.
Шумно дышат черные бока,
Но походка быстрая лепка.
И жестка щетина и длинна
На крутом загривке кабана.
Из-за губ торчат его клыки,
Как ножи, кривы и широки.
Он кору срезает на ходу.
Встал в воде он, всколыхнув звезду.
И, напившись, двинулся вперед
Через речку бешеную вброд.
Ночью нет в лесу с ружьем людей.
В дубняке поест он желудей
И заглянет в дикие сады,
Подберет опавшие плоды.
Но лишь дунет холодом восход,
Снова в заповедник он уйдет.
Полчки
Тишина. Дневные смолкли звуки.
Гаснет в небе солнца медный диск.
Только там, где засыпают буки,
Слышится шуршание и писк.
И на землю с приглушенным стуком,
Словно капли редкого дождя,
Падают орехи друг за другом
И слетают листья, шелестя.
Это лес возней неугомонной
Оживляют в сумерках полчки,
Пробегающие потаенно
Маленькие серые зверьки.
В октябре в горах — зимы примета —
С неба льет потоками вода,
И полчки до будущего лета
В дупла забираются тогда.
И носы и лапки тонут в шерсти…
В шар пушистый сбившись для тепла,
Спят зверьки, и дремлет с ними вместе
Синий жук в сырой трухе дупла.
Кажется, они совсем не дышат,
В непробудный сон погружены,
И, как мертвые, они недвижны
С осени и до конца весны.
Но созреют ягоды черешни,
И полчков откроются глаза,
И шуршаньем и вознею прежней
Снова ночью оживут леса.
Песня серой совы
Ки-вит! В ущелье тишина.
Открыла желтый глаз луна.
Змея блеснула чешуей.
Тень поднялась с речного дна.
Кабан вдет на водопой.
Ки-вит! Лесных туманов дым
Сравнится ли с плащом моим!
Бесцветен серый мой наряд:
Он соткан сумраком ночным,
Одни глаза во тьме горят.
Ки-вит! Найдется по ночам
Работа клюву и когтям:
Шуршат полчки, и мышь грызет.
К лесам направлю и садам
Неслышный быстрый мой полет.
Снегопад в горах
Недавно были зелены
Альпийские луга.
Теперь в горах расстелены
Холодные снега.
Пушистые и чистые,
Белее полотна,
И радужными искрами
Горит их белизна.
И в синий лед закована
Уже вода в ручьях.
Стоят леса безмолвные
В сверкающих огнях.
Сегодня совы видели,
В зобы теплом дыша,
Как с гор лесные жители
Сходили не спеша.
Прошли зубрицы первыми,
За ними — кабаны,
И следом лани с сернами
Спустились с крутизны,
Где ветром и метелями
На каменной скале
Кривые можжевельники
Придавлены к земле.
И где хребты горбатые
Глядят из снежной мглы,
Остались лишь косматые,
Седые, бородатые,
Рогатые козлы.
Куница
Пронеслись седые тучи.
Вся в огнях сверкает ель.
Снег, глубокий и скрипучий,
Намела кругом метель.
Белой лентой вьются тропы,
Иней сыплется с ветвей,
И пушистые сугробы —
Как избушки без дверей.
День, румяный и погожий,
В шубу заячью одет.
На поляне, на пороше
Отпечатан узкий след.
Ласка бросила синицу,
Убегает мышь стремглав.
Желтогрудую куницу
Слишком поздно увидав.
Лисица
Вот она, играя, скачет,
Хвост по ветру распластав,
Ловит, как пушистый мячик,
Кончик рыжего хвоста.
Увлечен забавой лисьей,
Ни за что не уследишь
Миг, когда лисица стиснет
В лапах зайца или мышь.
Подобравшись к сонной птице,
Молнией мелькнет лиса.
Летом ласковым лисице
Хорошо в густых лесах.
Но осенние туманы,
И снега, и холода
В облетевший лес нагрянут —
Трудно жить лисе тогда!
Запорошенное поле
Под луной перебежав,
Бродят лисы у околиц
И добычу сторожат.
Если в страхе гусь бормочет,
Куры клохчут до утра,
Это значит — лисы ночью
Промышляли по дворам.
Зайцы
В перелеске гречи поле
В молодом стоит цвету.
Теплым вечером доволен,
Серый заяц тут как тут.
Манит