ы даже джин[21]
Была, как птичий пух,
Веревка та легка,
Задорины на ней
Не чувствует рука.
Бывало, твой отец
Впряжет в арбу быков
И едет в дальний лес,
Чтоб нарубить нам дров.
Вершина чинаря[22]
Суха, обнажена,
Высоко в облаках
Над зеленью видна.
И с клекотом глухим
Орлы слетают к ней,
Кружит там над гнездом
Семейство журавлей.
К орлам и журавлям
Поднявшись в высоту,
Отец твой топором
Снимал вершину ту.
Ее на черенки
Он мелко разрубал —
И вот уже полна
Широкая арба.
Работу кончил он,
Но вспомнил вдруг меня
„Хорошая нужна
Растопка для огня.
Чтоб ей не привелось
С трудом очаг раздуть,
Чтоб ей не надорвать
В сырую осень грудь!“
Так говоря себе,
Охапками берет,
Сухой орешник он
И поверху кладет.
Веревкою затем
Увязывал он воз
И с песней на губах
Дрова домой он вез.
Он едет впереди
На вороном коне,
И радостно встречать
Такого мужа мне.
В наряде лучшем я
Жду мужа у ворот
И слышу, как в пути
Он весело поет.
Но вот его коня
Держу я в поводу
И пегих двух, быков
К соломе я веду.
И в золото рога
Окрашены зарей,
И в золоте — стога
Соломы просяной.
И муж проходит в дом,
Обняв меня рукой,
В кафтане золотом,
В папахе золотой.
Когда идет легко
Он в комнату мою,
Я золотой ковер
Бросаю на скамью.
И режет твой отец —
Ведь стол готов уже! —
И пасту[23], и шашлык
Своим ножом — франдже[24].
Он ел и пил, смеясь,
Смотрел он мне в лицо
И черные усы
Закручивал в кольцо.
Огонь любимых глаз
Мой поднимает дух,
И бились, как одно,
Сердца супругов двух!
Мой сын! Ты позабыл
Обычаи отца,
Забыл, что у князей
Змеиные сердца.
Опомнись, милый сын!
Смотри, не пожалей,
Когда они придут
За головой твоей!
Подобен будь отцу
И в час тот роковой
Их встреть лицом к лицу,
Не повернись спиной!»
4
«Нет! Помню я отца,
Мне дорог дом родной!
Зачем же, мать, скажи
Укор жестокий твой?
Пыль к небу поднялась,
И гул стоит в степи:
Войска двух ханов там
Готовы в бой вступить.
Как стадо быстрых серн,
За днями дни бегут,
Но ханские войска
Друг друга стерегут.
Труслив, как заяц, хан,
В сердцах князей — боязнь!
На воинов таких
Тфокотль глядит, смеясь.
Я на лихом коне
Взлетаю на курган,
Три тени вдалеке
Видны мне сквозь туман.
Три княжеских сынка
Трусят на клячах в ряд,
Заметили меня
И тихо говорят:
„Тфокотля без труда,
Подкравшись, мы убьем,
Коня его и лук,
И добрый меч возьмем,
И шапку, И кафтан, —
Ведь мы, князья, бедны! —
Красивого коня
Сменяем на штаны![25]“
Их речь — шакалий визг!
Врагам и невдомек,
Что первым быть в бою
Давно я дал зарок!
На княжеских сынков
Я словно не гляжу,
Но лук тугой в руке
Под буркою держу.
Три жала в их сердца —
Три острые стрелы —
Бесшумно и легко
Летят из синей мглы.
Тфокотля меток глаз,
Не дрогнула рука —
И падают с коней
Три княжеских сынка!
Слезаю я с седла,
Мой меч разить готов:
Три чуба взмах один
Срезает с их голов.
Примятая трава
Туда, где кончен бой,
Уорков подлых трех
Приводит вслед за мной.
В чувяках без подошв
И в шапках набекрень,
Они едят и пьют,
Бахвалятся весь день.
Намочены вином,
Обвисли их усы,
Слезятся их глаза
И в радуге — носы.
Уорков — пьяниц тех,
Всю злую их родню
По праву, в двух словах,
С пустой копной сравню!
Так, скрывшись под намет,
За чашей круговой
Ведут они войну
И с пивом, и с бузой.
Но буркой машет ночь,
Уорки все храбрей,
И вот уже они
Седлают лошадей.
Как волки, скачут в степь
(Уорк готов всегда
Погибшего бойца
Ограбить без стыда!).
И, отыскав тела,
Что я покинул там,
Друг другу говорят:
„Почет и слава нам!
Отваги большей нет,
Нет подвига честней!
В бою сразили мы
Трех вражеских князей!!
Изодранный бешмет
Джигиту не к лицу:
Богатый их убор —
Награда удальцу!
Черкески, бурки их
И резвых трех коней
Мы сделаем теперь
Добычею своей!“
До нитки обобрав
Простертые тела,
Они понурых кляч
Берут под удила.
И, возвратившись в стан
Из вылазки ночной,
Терзают уши всем
Крикливой похвальбой:
„Вас в битву не зовет
Мечей стальной язык!
Милей вам пить бузу
И жирный есть шашлык!
Вы спите, как сурки,
И только мы не спим.
Смотрите, что мечом
Добыли мы в степи!“
Но подлый их обман
Раскрыт был всеми тут:
И бурки и коней
Соседи узнают.
Бессовестным лжецам,
Ворам трусливым трем
Платить за кровь князей
Приходится втроем
И отдали они —
Безмерен их позор! —
И весь достаток свой,
И трех своих сестер.
Нет! Помню я отца,
Мне дорог дом родной!
Уорков и князей
Зову на смертный бой!»
5
«Ха-хай, мой милый сын,
Мой сокол молодой!
Не хочешь слушать ты
И матери седой!
Опомнись, милый сын,
Молю в последний раз! —
Спешат к тебе враги:
Уж близок грозный час!
Сегодня на заре
В аул ходила я.
Там стаей злобных псов
Собрались все князья.
Вновь — восемнадцать их,
И потаенно вновь
Готовятся они
Пролить тфокотля кровь.
Лишь старший князь один
Я вижу лисий след! —
Удерживает их:
„В убийстве прока нет!
Тфокотля буйный сын
Искусен и силен.
Рабом покорным нам
Пусть вечно служит он.
Тфокотля, как овцу,
Мы будем дружно стричь.
Тфокотля под ярмо
Загонит крепкий бич.
Чтоб прочно в яму стал
Задок его арбы,
Чтоб обломал рога
Бодливый этот бык.
Чтоб нам, князьям, оброк
Тфокотль послушно нес:
Лопатой землю рыл,
На вилы брал навоз!“»
СЫН ТФОКОТЛЯ ПОБЕЖДАЕТ КНЯЗЕЙ
6
Уорка на совет
Князья к себе зовут,
Лазутчиком своим
Его к тфокотлю шлют.
Шакала и лисы
Уорк блудливей тот,
Он лживей лжи самой:
Что слово — то соврет!
Бесстыдною божбой
Обман он прикрывал,
И клятв он не жалел
И тут же их съедал.
В разгуле промотав
Все, чем отец владел,
По саклям он бродил,
Подачки брал везде.
Заплатами пестрят
Потертые штаны.
Аршин отмерил им
На шесть богов[26] длины.
Неряшлив, как свинья,
Уорк почтенный был:
Он старые штаны
Ни разу не сменил.
И служба тех штанов,
Что жизнь его длинна:
Утроилась давно
Их прежняя длина!
Он завернулся в них,
За пояс закатал
И, как хромой козел,
Он в путь заковылял.
Поднялся раньше всех
Он с утренней зарей.
Как ветер, он летит
По инею босой.
Примчался к очагу,
Разгреб рукой золу,
И бедра отогрел,
И сел сычом в углу.
Побоев он не ждет,
Ведет такую речь:
«Хочу я, о тфокотль,
Тебя предостеречь!
Прекрасный мой тфокотль!
Тебе помочь я рад:
Слыхал я, что тебя
Князья убить хотят.
И восемнадцать всех
Собралось здесь князей,
И восемнадцать здесь
Их боевых коней.
Прекрасный мой тфокотль!
Как жизнь сберечь — узнай
На каждого коня
Ты по седлу им дай!»
Вскочил тогда тфокотль,
Грозит убить гонца,
Но сына держит мать:
«Не обесславь отца!»
Ей говорит тфокотль:
«Тебе ль уорка жаль!
Кого спасаешь ты,
О ком твоя печаль!»
И отвечает мать:
«Мой сокол молодой!
Немного пользы нам
В змее ползучей той!
Холопа своего
Послали господа,
Уорка умертвить —
Не стоит и труда.
Презренного лжеца
Ты, сын мой, обмани,
В капкан смертельный ты
Князей всех замани!»
И сделал так тфокотль:
Открыл он сундуки,
И седла он достал,
И с ними чепраки.
И седла с чепраком
И стременем литым
С поклоном отдает
Он недругам своим.
Вновь говорит уорк
(Течет слеза из глаз):
«Убрал ты нам коней,
Ужель забудешь нас?
Позволь помочь тебе,
Тфокотль прекрасный мой:
С монетами горшок
Хранишь ты под землей.
Прекрасный мой Тфокотль!
Ты жизнь свою спаси,
Цехинов[27] золотых
По горсти нам отсыпь».
И сделал так тфокотль:
Горшок он достает,
По горсти полной им
Он золота дает.
И говорит тфокотль:
«О-ой! Цуумахет![28]
За грешною душой
Пылинки больше нет!
Ведь с вами в Бахтеджищ[29]
Я не гонял коня.
Одним ударом вы
Добейте уж меня!»
Но тут как тут уорк,
И шепчет он князьям:
«Вы требуйте еще,
И все отдаст он нам!
А я к тому ж в пять раз
Умножу хитрый счет:
Посмотрим, что тогда
Тфокотль нам запоет!»
К тфокотлю вновь спешит,
И вновь он держит речь.
«Хочу, о мой кунак,
Тебя предостеречь!
Князей ужасен гнев
(Слеза течет из глаз):
Им все свое добро
Отдай на этот раз!