В этом же 1935 году Хаанпяя написал другой роман — «Хозяева и тени хозяев», где нашли отражение многие проблемы, волновавшие писателя в то нелегкое время. В этом самом объемном своем романе Хаанпяя нарисовал широкое полотно финской деревни в годы мирового капиталистического кризиса 30-х годов. Он показал, что все разговоры о независимости, самостоятельности крепкого крестьянского хозяйства — это миф. «Крепкие» крестьяне, хозяйствующие с помощью батраков на хуторе и сами мнящие себя хозяевами, — лишь подставные лица, тени настоящих хозяев. Настоящими же хозяевами их земель являются банки и крупные акционерные общества. Хаанпяя далек от того, чтобы оплакивать старые добрые времена патриархальных отношений. Он последовательно подводит читателя к мысли, что по логике исторического развития крестьянство все шире вовлекается в общественную борьбу. Будучи превосходным знатоком крестьянской психологии, он раскрывает в своем романе те сложные процессы, которые происходили в крестьянском сознании в те переломные времена.
Разоблачая милитаристскую политику и хищническую сущность буржуазии, Хаанпяя вновь подтвердил, что главное в его творчестве — беспокойство о судьбе простого труженика.
Надо отдать должное не только демократическим убеждениям писателя, но и его гражданской смелости, коль скоро он отважился опубликовать столь остросоциальное произведение, когда в стране гуляла политическая реакция фашистского толка, стремившаяся задушить любое проявление демократизма, и когда он сам был объектом травли.
В 1937 году кольцо блокады вокруг Хаанпяя неожиданно распалось. Книгоиздатели, видимо, поняли наконец, что дальнейший бойкот писателя такой величины был явно нецелесообразен. Вначале издательство «Гуммерус», что в городе Юваскюля, а затем и крупнейшее в Финляндии издательство «Вернер Сёдерстрем» заинтересовались новыми произведениями писателя, и одна за другой стали выходить из печати книги Хаанпяя: сборники рассказов «Толпа» (1937) и «Горечь красоты жизни человеческой» (1939), а также романы «Родится ли новое поколение, или Старость Каалеппи Кеюхкяня» (1937) и «Актер с холма Тайвалваара» (1938).
Причина такого «великодушия» книгоиздателей к писателю кроется, видимо, в том, что в творчестве Хаанпяя стал заметен некоторый отход от злободневной тематики, от привычной писателю обличительной манеры повествования. И критика не мешкая стала трубить в фанфары: Хаанпяя наконец образумился и стал пай-мальчиком. Да и многие исследователи склонны считать, что в творчестве писателя наступил очередной кризис, что он выдохся в поисках своей жизненной правды и выхода из заколдованного круга. Если тщательно всматриваться в Полное собрание сочинений, которое вышло в свет в 1976 году, то чаша весов склоняется явно в иную сторону, ибо ряд рассказов, написанных писателем в конце 30-х годов, но не находивших в то время издателя, свидетельствует о том, что писатель не изменял ни своему гражданскому долгу, ни своим демократическим убеждениям.
В новеллистике конца 30-х годов симпатии писателя, как и прежде, на стороне бедняков и обездоленных. Так, например, поэтичен образ лесоруба Ансу Ретте в новелле «Последний путь» («Толпа»), с которым читатель знакомится только в час его смерти и который «носил тяжести и многое испытал в жизни. Только смерть сделала его барином: теперь другие несли его».
Если в новеллистике конца 30-х годов трудно найти какие-либо ярко выраженные отличия от предыдущего творчества — тот же круг тем, та же галерея персонажей и та же манера письма, — то романы того времени отличались легковесностью и манерностью. Кроме того, они выглядели весьма невыгодно на фоне более ранних произведений писателя. Однако правомерно ли считать, что эти творческие неудачи являлись прямым следствием кризиса, от которого Хаанпяя якобы страдал в те годы? Вряд ли, скорее всего причиной этому были неудачное экспериментаторство, попытки испытать свои силы в иных тематических и стилистических сферах.
Так, например, в романе «Родится ли новое поколение» Хаанпяя попадает в чуждый ему мир разбогатевшего в Америке старика, который, раздираемый внутренним конфликтом между присущей ему жадностью и подозрительностью, с одной стороны, и страхом унести все свое добро с собой в могилу — с другой, не находит покоя ни днем ни ночью… В итоге роман получился весьма посредственный, можно даже сказать, весьма претенциозный и надуманный.
Несколько лучшим выглядел другой роман того периода — «Актер с холма Тайвалваара», в котором писатель вновь вернулся в знакомую себе среду простых людей. Роман этот представляет собой как бы расширенный вариант новеллы «Возвращение сына» (1933), которая была включена в состав сборника «Толпа» и на основе которой была написана одноименная пьеса.