1965
Ташкент, Искандеру Абдуррахмановичу Хамраеву — кинорежиссеру
О Искандер, Абдуррахмана сын,
Куда тебя нелегкая умчала?
Еще не дожил ты до тех седин,
Когда мечтают все начать сначала.
Ты, юный друг, ходил под стол пешком,
Не сознавая своего таланта,
Покамест я равнину Самарканда
Изъездил всю на лошади верхом.
Ты, не слыхавший в жизни никогда
Ни свиста пуль, ни грохота орудий,
А ныне — в небе многих киностудий
Внезапно засиявшая звезда.
Поймешь ли моего призыва суть:
Она не в том, чтоб после слов привета,
Налив вина, всучить тебе либретто
С невиннейшею просьбой: протолкнуть.
Нет! Потому тебя я видеть рад,
Что по контрасту, мой холеный отрок,
Я вспомню Среднеазиатский округ
Таким, как был он тридцать лет назад.
Я вспомню ледяные склоны сор
И знойные барханы Каракумов,
Где мудрый Федин и хитрец Мелькумов
Бойцов учили подчинять простор.
И переулки старого Ташкента,
И дымную ночную чайхану,
И — что сейчас звучит уже легендой —
Застенчивую девушку одну.
Явись!
И ты получишь в должный срок
Немного водки и немного плова.
Поскольку в этом смысле в Комарово
Сосуществуют Запад и Восток.
Когда, поев, изволишь ты прилечь,
Склоняясь телом томным и усталым.
То мне на миг покажется сандалом
Электронагревательная печь.
...Мороз крепчает, слабого губя.
Но ты силен! Явись из дальней дали!
Врагов твои герои побеждали,
Ты — ради дружбы —
Победишь себя!
1962
Александру Прокофьеву
1
За окнами сразу идет во тьму
Спокойнейшая Нева.
Хозяин сидит,
И плывет в дыму
Тяжелая голова.
Перо в руках
И «сафо» в зубах
Одинаково горячи.
И дымит табак,
И сидит байбак
В кресле, как на печи.
Учтя домашних туфель нрав,
Блаженствуют пока,
Лукавым лаком просияв,
Калоши байбака.
Заходит месяц пухленький,
Рассвет восходит тоненький;
Умнейший кот республики
Лежит на подоконнике.
Пора кончать.
И спать пора.
И катятся едва
Из-под весомого пера
Отменные слова.
Нажмите, хозяин,
Побейте беду,—
С поэзией — дело табак...
И вот надевает шинель на ходу
И маузер взводит байбак.
И следом за Вами, куда ни пойдешь,
Военные трубы похода,
И следом за мною пошла молодежь
Ребята девятого года.
Игра по-хорошему стоила свеч:
Шеренга врагов поредела...
И это действительно верная вещь,
Воистину кровное дело!
2
Снова утро заморосило,
За Невой залегла заря.
Сентября золотая сила
Осыпается просто зря.
Против этой поры соседства,
Против осени — боже мой! —
Есть одно неплохое средство,
Называемое зимой.
За ночь снег заметет поляны,
Нерушимую тишь песка...
Так, негаданно и нежданно,
Смерть появится у виска.
Может, где-нибудь под Казанью
Подойдет она, леденя
Высшей мерою наказанья —
Дружбой, отнятой у меня.
Покушались — и то не порвана.
Мы ее понимали так:
Если дружба, то, значит, поровну
Бой, победу, беду, табак.
Мы шагали не в одиночку,
Мы — в тяжелой жаре ночей
Через жесткую оболочку
Проникавшие в суть вещей.
Сквозь ненужные нам предметы,
За покров многолетней тьмы,
В солнце будущего планеты
Не мигая смотрели мы.
Нас одна обучала школа —
Революция, только ты
Выбирала слова и голос
Через головы мелкоты.
И, по воле твоей сверкая,
Наша дружба кругом видна —
Драгоценная и мужская,
И проверенная до дна.