Расчет оправдался, доказательство неопровержимо, силлогизм завершен, и Дионисий распорядился умерить страдания узника, все еще стонущего и мечущегося от боли. Плечо смазали целебными маслами, и, облегчив так страдания плоти своего узника, повелитель решил, что и дух его должен смягчиться, а потому предпочел сменить гнев на милость и не покарал ослушника, а принялся наставлять его на путь истинный. «Сам видишь, — поучал он несчастного, поверившего во вмешательство богов (ибо тот едва слышно прошептал свое заклятье, даже не прошептал, а лишь выдохнул сжигавшее его мозг желание и теперь пребывал в полной растерянности от того, что его мысли могли услышать), — что зло, призываемое на чью-то голову, тотчас падет на того, кто его призывал, и справедливости ради следовало бы теперь исполнить волю рока и вынести тебе смертный приговор, но я отвергаю это и дарю тебе жизнь». Наставление подействовало, целебные масла — тоже. Узник отказался от своего заклятья и покаянно вернулся на стезю послушания, а повелитель милостиво принял его под свое покровительство и предоставил ему право поселиться в городе, нажить скромное состояние и после некоего испытательного срока даже вновь включиться в дела общественные.
Удастся ли вновь и вновь добиваться столь прекрасного результата? Грот душевного очищения! — довольно смелая мысль. Весьма вероятно, она приходила на ум стратегу, однако обстоятельства отнюдь не способствовали созданию царства всепрощения и миролюбия, о котором он, быть может, втайне мечтал. Ведь он искал общества философов, беседовал с южноиталийскими пифагорейцами и наверняка вел ученые споры с Платоном; он много читал, сам сочинял трагедии, играл в собственных пьесах и как актер пользовался большим успехом у сограждан; умел также играть на кифаре и лире, однако время не благоприятствовало ни музам, ни добродетели: повсюду одни заговоры, покушения, мятежи, войны и прочие проявления непокорности, так что самодержцу волей-неволей пришлось прибегнуть к таинственному гроту, дабы с его помощью увеличить свою осведомленность. К примеру, выловив двух заговорщиков, пробравшихся в город каждый своим путем, и продержав их для начала несколько месяцев в одиночном заключении, он притворился, будто не догадывается о связи между ними, и поместил их обоих в том самом гроте, заковав в цепи и заткнув кляпом рот; но кляпы были такие, что узники могли потихоньку переговариваться, и тихий их шепот открыл властелину такую бездну ненависти, о какой он и не подозревал; а это дало ему право и силу истребить три процветающих рода, смести с лица земли город Наксос, родину заговорщиков, и распахать то место, где он стоял.
Но как же происходило это чудо, кто доносил слабое дуновение, вылетавшее из уст говорившего, до ушей слушающего у столь удаленной от грота щели? Тотчас после разговора с Никофором повелитель Сиракуз повторил проведенный опыт, на этот раз без огня, так как никакой нужды в нем не было: он просто приказал одному из стражников, оставшемуся в гроте, где висел на цепях узник, напевать солдатскую песенку, а сам направился к щели и услышал его пение. Два шага в сторону — и ничего, кроме шороха стрекозьих крыл; ухо к щели — и вновь песня. Вела ли эта трещина в грот? Специально посланные скалолазы подтвердили эту догадку, однако удаленность щели от грота намного превосходила известные из опыта возможности человеческого слуха, а самым загадочным во всей этой истории по-прежнему оставалось то обстоятельство, что сквозь щель доносился и такой тихий шепот, расслышать который и в самом гроте не удавалось. Кто его нес по трещине? Если какое-то живое существо, обитавшее в гроте, то тогда — с каких пор? Ведь грот лишь совсем недавно был сплошной глыбой гранита, скалой в скале; выходит, в камне тоже есть какая-то жизнь? Может быть, точно в том месте, где висел на цепях Никофор, в скале была крошечная трещинка, и в ней жил некий дух, некий крылатый юноша-демон, который теперь, обретя свободу, с удовольствием шатался по просторному гроту и от нечего делать забавлялся, передавая дальше звуки, возникшие в гроте? Дионисий не спросил демона, как его имя, и невидимый юноша промолчал. Так что повелитель принял его таким, каким тот ему казался — нежданно-негаданно вторгшимся в земную жизнь существом, которое, принадлежа к высшим сферам, тем не менее по милости небес отнеслось к нему благосклонно, а посему — дабы не утратить его внимания и в знак благодарности — было бы уместно ненавязчиво оказывать ему почести. Дионисий приказал ежедневно приносить демону жертвенные чаши с молоком и кровью, и демон продолжал ему служить.