Эдди. О нет, с меня хватит!
Пит. Как ты можешь писать об искусстве и не затрагивать трущоб Тондо?
Битой. И башню из слоновой кости.
Кора. И пролетариев вроде Тони. А он говорит, что картина стоит две тысячи долларов.
Эдди. Мне наплевать, что он говорит. Я бы не дал за нее и двух центов. Не понимаю этой шумихи вокруг нее. Сомневаюсь, стоит ли вообще о ней писать. И зачем только я научился писать!
Кора. Но, дорогой, кто говорит, что ты научился?
Эдди. Давай, Пит, помоги мне.
Пит. Это просто, как пирог, Эдди. Разозлись на эту картину, а потом нагромозди чего-нибудь насчет классового сознания.
Эдди. Мне уже надоело писать о классовом сознании!
Кора. Кроме того, это уже не модно.
Пит. Можешь начать с броской фразы: «Непролетарское не может быть искусством».
Эдди. Конечно… Ну-ка… Что-нибудь вроде: «Как я всегда утверждал, искусство не автономно, искусство не должно стоять в стороне от земных дел, искусство должно быть социально значимым, искусство функционально…»
Битой. Например, побуждает людей чистить зубы?
Пит. Например, побуждает людей чистить зубы.
Битой. В таком случае дон Лоренсо необычайно преуспевающий художник.
Пит. Ему бы работать на фирму зубной пасты «Колинос».
Кора. Как я всегда утверждала, настоящие художники нашего времени подвизаются в сфере рекламы.
Битой. Микеланджело плюс Шекспир дают рекламу фирмы «Колинос».
Пит. Мой дорогой мальчик, по сравнению с функциональным совершенством рекламы «Колинос» Микеланджело и Шекспир просто дилетанты.
Кора. Заткнись, Пит. Давай дальше, Эдди. «Искусство функционально…» Что еще?
Пит. Еще он должен подчеркнуть контраст между богатством материала, ждущего художественного воплощения, и бедностью воображения наших художников.
Кора. Господи Иисусе, за что мне опять выслушивать это?
Пит. Кора, Кора, откуда такие мысли? Как можно быть критиком и не сказать об этом!
Битой (пародируя оратора). Вокруг нас трущобы Тондо, в Китае идет война…
Пит (подхватывая в той же манере). А что делает художник?
Кора (так же). Он грезит об Энее…
Битой. Он грезит о Троянской войне…
Пит. Самая избитая тема в искусстве!..
Битой. Он вызывающе превозносит ценности, лишенные всякого содержания!
Кора. С ностальгической тоской он смотрит на куда более совершенный мир Прошлого!..
Пит. И пишет эту ужасную картину — продукт больного декадентского воображения!..
Кора. Буржуазно-декадентского воображения, Пит.
Пит. Буржуазно-декадентского воображения, Кора!
Эдди. Перестаньте дурачиться, идиоты, дайте мне подумать!
Пит. Мы вовсе не дурачимся, Эдди, а думать тебе не надо! Практически твоя статья пишется сама. Ты только сравни эту халтуру (показывает на картину) с пролетарским искусством в целом: таким чистым, таким целостным, таким бодрым, и это несмотря на мерзость и нищету, с которыми ему приходится иметь дело, потому что оно революционно, потому что оно реалистично, потому что оно динамично — авангард прогресса человечества, выражение сил, которые приведут, неизбежно приведут, к единственно возможному исходу!
Кора. К раю!
Битой. К царству небесному на земле!
Пит. Не будет тиранов, капиталистов, не будет классов…
Битой. Не будет дурного запаха изо рта, у покупателя не будет выбора!
Кора. Свобода от фирмы «Колинос»! Свобода от фирменного мыла!
Пит. Ну вот, Эдди, у тебя готова боевая статья!
Эдди. Не знаю, не знаю…
Пит. А что тебе не нравится?
Эдди. Это, как говорит Кора, старье. Вышло из моды.
Битой. Разве может любовь к ближнему выйти из моды?
Пит. Дорогой мой, надо различать: делать дело и писать об этом деле — вещи разные. Мы здесь все писатели, и это наше право — писать о разных вещах, вроде любви к ближнему или сплочении пролетариата. Но манера письма — увы! — может выйти из моды. Посмотри на Эдди. Он утверждает, будто ему надоело писать о классовом сознании, однако это еще не означает, что классовое сознание ему надоело. Или надоело?