— А совсем порвать с семьей ты не можешь? — спросил я.
— Что ты! Денег нет. Свободный союз — иностранный обычай, но он отнюдь не устраняет национальную привычку требовать деньги у стариков. Если эти обычаи не примирить, и приспособленчества не получится.
— Почему же старики не разлучат вас?
— А что они могут сделать? Раз они сами признают, что женщины существуют только для постели, и держат наложниц, то им трудно бороться со свободным браком. Ни они, ни мы — никто ничего не может поделать. Старики домогаются наложниц, молодые — свободы; внешне идет борьба за принципы, а на самом деле за сожительство с кем захочешь. Во всех случаях рождается множество котят, которых некому ни кормить, ни воспитывать. Так делали и деды, и отцы, и мы так делаем. На свете нет ничего противнее ответственности.
— Но как сами женщины мирятся с таким положением?
— Скажи, Дурман! Ты ведь женщина! — попросил Маленький Скорпион.
— Я? Я люблю тебя, и мне нечего больше сказать. Если ты хочешь вернуться к жене, которая умеет рожать, иди. Когда я узнаю, что ты разлюбил меня, я просто съем сорок дурманных листьев — и все будет кончено!..
17
Комната осталась за мной, хотя ни я, ни Маленький Скорпион не говорили об этом. На следующий же день я начал свою исследовательскую работу. Никакого определенного плана у меня не было: просто ходил и смотрел.
В конце улицы дети почти не показывались — все они сосредоточились здесь, около культурных учреждений, и я обрадовался: по-видимому, люди-кошки не забывают своих детей, воспитывают их, построили для них школы.
Кошачьи дети — самые жизнерадостные существа в мире. Грязные (невероятно грязные, невозможно описать, до чего грязные!), худые, вонючие, уродливые, безносые, прыщавые, но очень жизнерадостные. Я увидел одного мальчишку, у которого физиономия вспухла, как глиняный горшок, рот даже закрыться не мог, щеки в кровь исцарапаны, а он прыгал, бегал и смеялся вместе со всеми. Мое радужное настроение моментально улетучилось. Я не мог представить себе такого мальчишку в нормальной семье или школе. Да, он очень живой, но только общество идиотов могло породить грязных, худых, вонючих, уродливых, безносых и все-таки жизнерадостных детей. Это отражение взрослых и наказание им. Когда эти дети вырастут, страна станет еще грязнее, вонючее и уродливее. Я снова увидел перст судьбы, занесенный над Кошачьим государством. Многоженство, свободные союзы, блуд — и ни единой мысли о будущем. Беспечные черти!
Но я все-таки не хотел спешить с заключениями и вслед за детьми направился к школе. Это была пустая площадка, окруженная стеной. Дети вошли в ворота, а я стал наблюдать с улицы. Одни школьники катались по земле, другие лезли на стену, третьи что-то рисовали на ней, четвертые заглядывали друг другу промеж ног. Учителей не было. Наконец вдали появились трое взрослых, худых как скелеты. Казалось, они с самого рождения ни разу не ели досыта. Учителя — их профессию было теперь легко определить — шли медленно, держась за стену, при каждом дуновении ветерка останавливались и долго дрожали. Когда они вползли в ворота, школьники продолжали кататься, шуметь, безобразничать. Чтобы отдышаться, учителя сели на землю, закрыли глаза и заткнули уши, так как дети шумели все громче. Потом учителя поднялись и стали уговаривать детей сесть, но те, видимо, решили ни за что не соглашаться. Промучившись примерно с час, учителя догадались воскликнуть: «За воротами иностранец!» Тут дети плюхнулись на землю и уже больше не смели повернуть головы.
Один из учителей заговорил:
— Первым делом споем государственный гимн.
Никто не пел; все оторопело смотрели на учителя.
— Тогда восславим императора!
Все по-прежнему молчали.