Вот то немногое, до чего я додумался, сочинив три десятка рассказов. Но одно дело — понять умом, другое — действительно начать писать лучше. Когда я думаю о своих будущих книгах, меня порой пробирает дрожь. Впрочем, кто знает? Вдруг «старый вол» начнет тащить свою «разбитую повозку» с новой силой!
12. Изображение персонажей
В старое время считалось, что центральная задача творчества изображение людей. Населить мир еще несколькими придуманными, но бессмертными персонажами вроде У Суна и Линь Дайюй [129] — вот это и есть творчество. Потому успех или неудача произведения зависели от изображения людей, а не фактов. Фактов много, они моментально сменяют друг друга, сегодня кажутся важными, а завтра начисто забываются; поэтому один У Сун стоит больше, чем «Деяния судьи Ши» [130] с десятью продолжениями.
Но в наши дни литература испытала на себе неодолимое влияние двух факторов: науки и общественного самосознания. Воздействие науки проявилось в том, что стали требовать не только достоверного и подробного описания фактов, но и соответствия изображения персонажей законам биологии и психологии. Немыслимые красавицы, невероятно талантливые юноши и богатыри сверхъестественной силы должны были постепенно сойти со сцены, а простое воспроизведение душевного мира героев заменил его анализ. Персонажи стали достовернее и сложнее, но творчество понесло урон — ведь анализ еще не есть творчество. А в результате роста общественного самосознания литература стала уделять столько времени выполнению своего социального долга, что ей уже не до создания образов героев; она старается привести как можно больше фактов, чтобы вскрыть темные стороны общества и направить читателей на путь социального прогресса. Общество представляет собой цельный и сложный организм; выделить из него одно явление, показать его значение, предложить методы устранения недостатков — все это, конечно, нелегко, и можно понять писателя, не успевающего заняться своими героями. К тому же ему кажется, что стремления и судьбы отдельных личностей слишком ничтожны в сравнении с социальной революцией. И вот обличительные репортажи стали считать литературой, а стремление создать яркие образы заклеймили как пережиток индивидуализма.
Что же будет дальше? Очевидно, человечество движется по пути ко всеобщему равенству. Героизм подходит к своему концу — в мире будущего героям вряд ли уготовано место. Если так будет продолжаться, неизбежно настанет день, когда никто не будет ни выше, ни ниже других, когда каждый станет отдавать все свои способности ради блага коллектива. Тогда личные стремления утратят свое значение, а конфликты между людьми уступят место противоборству человечества с природой. Если же не останется ни борьбы, ни драматических ситуаций, наверное, исчезнет и искусство: интерес к людям утратится, а информацию о фактах с большим успехом смогут давать телефон, телеграф, кино и прочие человеческие изобретения, развитие которых нельзя предугадать.
Но если каноны прошлого перестали быть незыблемыми, а будущее не сулит ничего хорошего, что же делать с изображением литературных персонажей? Молча ждать, пока оно окончательно выйдет из моды? Не думаю. Во-первых, до полного исчезновения литературы пройдет еще немало времени, и вряд ли есть резон сейчас же откладывать перо в сторону. Во-вторых, хотя современная литература уделяет фактам больше внимания, нежели людям, тот, кто поступает наоборот, не обязательно окажется в проигрыше. Коль скоро нас продолжают интересовать персонажи Гомера и Шекспира, значит, образы людей воздействуют сильнее, чем описание фактов. Говоря по правде, если бы не образы героев у Гомера и Шекспира, кто стал бы читать повествования о тогдашних диких нравах и о невероятных событиях? В-третьих, сила литературы в конкретности изображения. А можно ли изобразить что-то конкретно, минуя людей? Если литература хочет заниматься фактами, это должны быть очеловеченные факты. Как ни насыщен событиями роман «Возведение в сан божеств», ему не сравниться с повествованием о добрых молодцах, вынужденных уйти в горы Ляншань [131]. Кроме того, литература через изображение фактов старается воздействовать на нас, направлять нас, но мы — люди, поэтому нас больше всего волнует изображение нам подобных. Взять сцену погребения цветов [132] взволновала бы она нас, если бы не было Линь Дайюй или если бы вместо нее фигурировала мировая чемпионка по легкой атлетике? Воспевание подвигов и заслуг единичных героев сегодня отдает анахронизмом, но и груды фактов в безлюдной пустыне выглядят не слишком привлекательно.
129
У Сун — силач, герой романа «Речные заводи» (XIV в.). Линь Дайюй- хрупкая, поэтичная героиня романа Цао Сюэциня «Сон в Красном тереме» (середина XVIII в.).
130
«Деяния судьи Ши» (начало XIX в.) — роман неизвестного автора, повествующий о том, как сановник Ши Шилунь раскрывал преступления и карал повстанцев.
131
«Возведение в сан божеств» — фантастический роман неизвестного автора конца XVI в. В горах Ляншань находился лагерь повстанцев — героев романа «Речные заводи».