Болезнь сблизила Сянцзы с товарищами. Гордиться ему было нечем, но и стыдиться тоже нечего: он принял свою болезнь так же спокойно, как легкую простуду пли расстройство желудка.
Лекарства и всевозможные снадобья унесли десять с лишним юаней, но вылечиться окончательно Сянцзы так и не удалось. Он относился к лечению небрежно, считал, что, раз полегчало, можно не принимать больше лекарств. Поэтому в пасмурную погоду и при смене сезонов у него начинали болеть суставы. Тогда он снова глотал лекарства или старался сам как-нибудь побороть болезнь. Раз жизнь так горька, к чему ее беречь?
После болезни Сянцзы изменился: начал сутулиться, нижняя губа у него отвисла, в зубах неизменно торчала сигарета. Иногда лихости ради он закладывал окурок за ухо. Он по-прежнему не очень любил говорить, но теперь мог отпустить даже некстати крепкое словцо. Ему на все было наплевать!
Сянцзы все еще считался неплохим рикшей. Иногда он вспоминал прошлое, и ему хотелось снова стать порядочным, чистым и трудолюбивым; он очень страдал от того, что так опустился. Правда, жизнь обошлась с ним жестоко, все его надежды рухнули, но зачем же себя губить?
В такие минуты Сянцзы снова начинал мечтать о собственной коляске. Из своих неприкосновенных юаней он истратил во время болезни более десяти. Ах, как он о них жалел! Но у него сохранилось еще двадцать с лишним юаней, а это все же лучше, чем ничего. Когда он думал о коляске, ему хотелось выбросить все недокуренные сигареты, никогда больше не притрагиваться к вину и, стиснув зубы, копить деньги. От коляски мысль его переходила к Сяо Фуцзы. Он чувствовал себя виноватым перед ней. С тех пор как он съехал со двора, Сянцзы ни разу не навестил ее. Ей по помог, свою жизнь не наладил, да еще подхватил дурную болезнь.
Однако с друзьями он по-прежнему курил, выпивал и забывал о Сяо Фуцзы. Он не был заводилой, просто не хотел отставать от приятелей. Лишь в беседе за чашкой водки можно было на время забыть о тяжелом труде и обидах. Хмель прогонял сомнения. Хотелось поразвлечься немного, а затем забыться тяжелым сном. Кому это помешает? Жизнь такая серая, беспросветная! Гнойные язвы ее лучше всего прижигать ядом водки, никотина и разврата. Клип вышибают клином. Да и кто может предложить что-либо лучшее взамен.
Чем меньше Сянцзы работал, тем больше заботился о себе, искал заработка полегче. В ветреные и дождливые дни он вовсе не выезжал. Если ломило кости, отдыхал два-три дня. Жалея себя, он становился все более эгоистичным. Перестал давать людям взаймы, все тратил только на себя. Табаком и водкой угостить еще можно, а вот одолжить деньги — это другое дело. Самому понадобятся — у кого возьмешь?
Сянцзы становился все ленивее, но от безделья страшно тосковал. Он искал развлечений и за последнее время пристрастился к вкусной еде. Иногда какой-то внутренний голос говорил ему, что нельзя так попусту тратить время и деньги, но Сянцзы тут же находил себе оправдание: «Я стремился выбиться в люди, был порядочным человеком, а чего добился?» Нет, никто не разубедит Сянцзы, никто не помешает ему жить в свое удовольствие.
Лень портит человека, и Сянцзы стал по-другому относиться к людям. Довольно быть покорным, вежливым, довольно уступать пассажирам и полицейским! Когда он работал не покладая рук, когда был честен и уступчив, все были к нему несправедливы. Теперь он знал цену своему поту и ни с кем не желал считаться. Если его одолевала лень, Сянцзы останавливал коляску, где придется. Полицейский гнал его, Сянцзы огрызался, но не трогался с места, лишь бы выгадать минуту-другую. На ругань отвечал руганью и не боялся, что полицейский его ударит. Пусть только попробует! Сянцзы достаточно силен и сумеет дать сдачи. А после и в каталажке посидеть не обидно.
В драках Сянцзы отводил душу; он вновь чувствовал себя сильным и ловким, солнце вновь ему улыбалось. Прежде ему и в голову не приходило тратить свои силы на потасовки, но теперь это вошло в привычку. Драки доставляли ему даже какую-то радость. Так смешно было вспоминать потом!..
Сянцзы перестал обращать внимание не только на полицейских, но и на машины на улицах. Когда автомобиль, поднимая клубы пыли, мчался на него, громко сигналя, Сянцзы не сторонился, как бы ни волновался пассажир в коляске. Шофер ничего не мог поделать и сбавлял скорость. Лишь тогда Сянцзы уступал дорогу, зато на его долю перепадало меньше пыли. Если машина появлялась сзади, он действовал так же. Расчет был точный: шофер все равно не решится задавить человека! Значит, можно не торопиться и не глотать зря пыль. Полицейские стараются пропустить машины побыстрее, но Сянцзы в полиции не служит, ему на машины плевать. Так Сянцзы стал для полицейских вроде бельма на глазу, но они не решались его приструнить.