Как когда-то римские полководцы по окончании войны возвращались к плугу, так и Седлячек вернулся с поля битвы в кафе. Он проводил там четыре-пять часов в день, играя в домино. В это время он пил пиво и черный кофе, курил сигары и ругал правительство. Один из двух подаваемых ему к кофе кусков сахару он всегда прятал в жилетный карман. В кафе он устраивал все свои делишки как герой и как агент по продаже пива. В качестве героя он давал интервью. В качестве главного агента картеля пилзенских пивных заводов зарабатывал деньги. Много денег. Но это не удовлетворяло его. И сейчас, как перед наменьской битвой, его снова мучила жажда воинской славы — именно потому, что он очень любил деньги, ему хотелось стать военным министром — это выгодное дело в пацифистской республике.
И он, по всей вероятности, добился бы своей цели, если бы постоянно не придирался к Клейну. Чтобы избавиться от «наменьского героя», старый конкурент Седлячека Клейн выдвинул его кандидатом на пост правительственного эмиссара «по русинскому вопросу». Клейн позаботился и о том, чтобы несколько оппозиционных газет энергично потребовали возложения на «наменьского героя» миссии разрешения «трудного и крайне важного русинского вопроса». По настоянию Клейна оппозиционная пресса придавала «русинскому вопросу» очень большое значение и убеждала общественное мнение в том, что «освобожденные русинские братья с полным правом требуют, чтобы вершение их судеб было отдано в энергичные руки «наменьского героя».
Читая статьи, напечатанные «по русинскому вопросу», Седлячек сразу же понял, откуда ветер дует, и придумал очень хитрый план для отражения наглого наступления Клейна, но не мог осуществить его, так как его телеграммой вызвали в Пилзен.
Директор картеля пивных заводов принял своего главного агента очень сердечно.
— Господин Седлячек, вас ждет на русинской земле большая, великая задача, — начал директор.
— Я не знал, господин Новак, что вы интересуетесь политикой.
— Политикой? Бросьте! Меня интересует только пиво да еще театры. Признаюсь, я очень люблю оперетты Легара, Лео Фалля, Штрауса… Поверьте мне, господин Седлячек, как венская оперетта не имеет себе равных, так и пилзенское пиво лучше всяких других напитков в мире. Но мы уклоняемся от темы. Если вы будете полномочным правительственным эмиссаром Подкарпатского края, наш картель избавится от большой опасности.
— Что вы, господин Новак! Много ли можно продать пива в такой нищенской стране, да к тому же пьющей преимущественно вино, — ответил очень раздраженно Седлячек.
— Очень мало. Почти ничего. Но речь идет вовсе не об этом, господин Седлячек. Послушайте меня… Я вижу, господин Седлячек, у вас сигара неважная. Возьмите другую, темную. Это настоящая гаванская. Так, так. Да… Вы знаете, господин Седлячек, что я хороший чешский патриот и хороший республиканец и что в свое время, во время габсбургского режима, я только по принуждению согласился принять титул советника двора. Значит, я от чистого сердца радуюсь тому, что республика освободила Подкарпатский край. Радуюсь этому не только как патриот, но и как скромный работник чешской пивной промышленности. Подкарпатский край означает много леса — стало быть, дешевые бочки для чешского пива, для этого значительного источника национального благосостояния. Но, к сожалению, русинский край таит в себе и некоторую опасность, именно для пивной промышленности. В Подкарпатском крае производится много вина, к тому же очень дешевого. Что станет с чешской пивной промышленностью, что станет с трезвым, трудолюбивым, стоящим на высоком уровне культуры чешским народом, что станет со всеми нами, господин Седлячек, если в каждом пражском и брновском трактире будут разливать дешевое вино? Мы же уподобимся привыкшим к поножовщине и занимающимся большевизмом венграм. Но если вы, как полномочный правительственный эмиссар Подкарпатского края, будете регулировать тамошнее производство вина…
Так получилось, что чешское правительство, по требованию общественного мнения, назначило «наменьского героя» правительственным эмиссаром Подкарпатского края, а Эрне Седлячек под нажимом картеля пивоваренных заводов дал согласие на это назначение. Таким образом, через четыре недели после падения Венгерской Советской республики над «освобожденным» русинским народом властвовали два правителя — французский генерал и чешский агент по продаже пива, бывшие полновластными и независимыми друг от друга господами.