— Лечить надо. Что ж хомут? Не нашел?
— Туда езды четыре часа, — сказал Редька.
— Все хомуты у нас одного размера, прямо беда, — посочувствовал Полковник. — Ртом дышит.
— Гайморит у него.
— Ишь ты! Гайморит, — с интересом повторил Полковник. — А что такое «испанская рысь», знаешь?
Он не знал, что такое «испанская рысь». А чего не знал, о том молчал. Полковник, видно, здорово в лошадях разбирается. В это время красивая лошадь Полковника потянулась из-за его плеча к тощему высокому Маркизу и они как будто поцеловались.
— Фу, Бедуинка! — осудил Полковник. — Понравился тебе старый черт?
Редька восторженно засмеялся. Но тут же осекся, потому что Полковник отпустил подпругу и своим носовым платком провел под седелкой.
— Что ж ты, даже не почистил. Нехорошо.
Больше он ничего не сказал. Вскочил в седло, издали поприветствовал рукой. И пока Бедуинка догоняла своих, она несколько раз повернула изящную голову, будто не хотела расставаться со стариком в оглоблях, с которым поцеловалась.
А через час те же милиционеры, вернувшиеся из городского наряда, увидели телегу позади конюшни, у дверей школьного манежа. Возчик в бараньей шапке и стеганке спрыгнул на землю и бросил вожжи на спину своего одра.
— Гляньте-ка, пацан с погоста! Тот, что за пьяного батьку работает.
Почему не пошел с ипподрома, когда его звали? А сейчас с недетской отвагой рванул сквозь строй веселых милиционеров, шутя загородивших ему путь, и толкнул решетчатую дверь манежа.
Он в первый раз вступил под этот сумрачный балочный свод. Косые лучи солнца и тени от решетчатых окон скользили по головам, по седлам, по крупам. Все живое здесь двигалось в одном направлении, по кругу, взрывая опилки. И здорово пахло! Ох этот сложно-смешанный конюшенный запах! Редька снял шапку. Он просто обалдел от восторга. А ведь манеж, правду сказать, был бедный, сколоченный при конюшнях грубо, самодельно — за версту от великолепия. Но как взрывались опилки под копытами, как ржали кони — то один, то другой, как отворялась решетчатая загородка и со двора въезжали всадники! Редька поначалу не понял, что они немногим старше его самого: кто в сапогах и бриджах, кто в тапочках и ковбойках, кто в башмаках и теннисках.
Шел урок «по кругу».
Единственный человек управлял всем этим — Полковник. Он шел навстречу движению посередине, и все время слышался его голос.
— Ты заставь ее подчиниться, — советовал Полковник, оглаживая чью-то лошадь. — Пусть будет гибкая, хорошая в поводу, пусть уступает шенкелям. Только тогда переводи в галоп.
Другому он говорил:
— Запомни, Петруха: лошадь берет не ногами, а дыханием. На скачках дело не в том, чтобы гнаться наперегонки, это и дурак сумеет. — И его лицо весело ощеривалось в мгновенном проблеске луча. — А дело в том, чтобы найти свое место и повести лошадь таким ходом, какой будет ей по силам.
Неужели этот бритоголовый повелитель манежа — тот самый «гигиенист», забивавший «козла» под липой с Архиповыми и сторожем Ефимом? Увидел бы отец — вот тебе и «цыган, спроси, сколько дырок в подкове…». Во что он одевался раньше, когда сидел под липой? Редька сейчас не помнил. Только трубочный дым. Сейчас он был в сером просторном пиджаке, зеленых галифе и мягких сапогах. А в руке — хлыст. Но он никого не трогал хлыстом, будто совсем забыл о нем.
Редька шарахнулся в сторону — позади него лошадь встала на дыбы, сделала «свечку». И тотчас заржали другие кони. Никто не видел, как Редька со страху присел на корточки. Кривоногий дядя в лошадиной шляпе, Трофимыч, перекладывая в зубах цигарку, вызывал учеников, отмечал их в записной книжке.
— Василенко! Корюшкин! Журба Семен! Журба Юра!
Редька подошел к нему со спины и проговорил свою фамилию:
— Костыря Родион.
Трофимыч обернулся, прищурился. Но тут же Редька услышал голос Полковника:
— Запиши!
Значит, он его видел, следил за ним?
— Родион? — переспросил кривоногий. — Дикой?
— Костыря, — шепотом поправил Редька.
Ему стало жутко от такой удачи, и он побежал куда глаза глядят. Из темного угла, усевшись на спинку скамейки, он издали смотрел на идущих по кругу лошадей и старался запомнить их клички, когда их называли вслед за фамилиями учеников. Рангун. Вариант. Хорошая. Дуплет. Бас.
А вот и тот рослый рыжий конь с ипподрома. Лозунг! Редька не сводил с него глаз — все позабыл на свете.
Полковник между тем вел урок. И все его слушали, качаясь в седлах.