Редька увидел и Сапожникова в праздничном сером пиджаке и в новых галифе с кожаными наколенниками. Он никогда не надевает ватник или телогрейку. И голая голова сверкает под солнцем — ему хоть бы что… Полковник озирался — кого он искал в толпе? Может быть, Редьку? Да, вот он высмотрел его на крыше.
Легко на согнутых руках Полковник подтянулся на лестнице, перевалился всем туловищем, взметнув ногами, через черепичный гребень крыши и сверху скатился к Редьке.
С силой усаживая его рядом с собой, он спросил:
— Зачем тебе это было нужно?
— А что?
— А вот это самое… — Он надвинул ему на глаза шапку.
И пока Редька двумя руками высвобождал глаза и лоб от шапки, Полковник смотрел на него с пониманием и даже интересом.
— Зачем ты его привел?
Редька молчал.
— Я понимаю, — говорил Полковник. — Раз ты это сделал, значит, была причина? Ты хотел подарить нам рабочую лошадь. Но мы ведь не инвалидный дом.
— Я подумал: меня увезут, а Маркиз? — Он совсем охрип прошлой ночью и сам удивился тому, что вырвалось из его глотки. — А что, не возьмут меня?
И столько тоски заключалось в этом хриплом возгласе, что Полковник растерялся. Он вскочил и начал яростно сбрасывать снег. И Редька тоже вскочил и стал бороться с Полковником за свою лопату.
— Умеешь?! — кричал Полковник.
— Умею!
— Эх ты, коновод, коновод… Нестриженый-небритый. Хорош!
Они присели под самой трубой. Полковник набил трубку, закурил. Ветер пошевеливал сосну — тут же, вровень с ними. А внизу, среди набросанных с крыши снеговых полос, стоял Маркиз и равнодушно слушал их разговор.
— Когда придет Потейкин, отсюда раньше всех увидим, — сказал Полковник.
Редька не испугался зловещих слов.
— Потейкин будь здоров — отыщет! Он меня сейчас по голове — р-раз! И уже только клякса вместо головы!
Ему снова хотелось фантазировать, сочинять небылицы, он мог бы начать выдумывать, что была погоня, за ним гнались, он спрятал коня в оранжерее, и пудель лаял на луну, и баба-яга выбила стекла…
— А ты хоть раз поцеловал Маркиза в губы? — вдруг спросил Петр Михайлович.
Редька почему-то дико смутился.
— А ты видел?
— Нет… А я сам целовал, мягкие у них губы. — Он поглядел вниз на Маркиза, стоявшего в той же позиции. — Что-то он понурый сегодня.
— На месте он нескладный, спина длинная. А на ходу еще легкий.
Редька настороженно посмотрел на Полковника.
— У меня в деревне две бабушки и дядя Боря. Я летом к ним снова поеду. Я могу в одной деревне пожить, а потом в другой. Мне там один раз плохую лошадь дали. Я не упал.
— Ручная была?
— Нет, она меня слушалась. Я один раз на ипподроме видел, как лошадь упала.
Сапожников помолчал. А потом сказал:
— Лошадь сама не упадет. Это ее всадник роняет.
Он посмотрел в сторону оранжереи:
— Твой отец, верно, хватился. Маркиза ищет.
Редька и сам уже видел: вдали на кривых ногах быстро шагал Сергей Костыря.
РАССКАЗЫ
Начальник малых рек
Утро ничего хорошего не обещало.
Бакенщик Васнецов немного выпил, поссорился неизвестно из-за чего с женой и потому старался держаться дальше от расходившейся старухи, — ну ее в преисподнюю!
— Совесть пропил, огарок! — кричала старуха, упершись руками в дверные косяки землянки.
Бакенщик откликался с берега:
— Для кого ты орешь-то?
— Для тебя ору, пьяница!
— А ты для меня, мамочка, не ори! Не обличай меня! Я не свинья — орать-то. Не корова!
Жмурясь от солнца, Васнецов проплыл по реке, собрал фонари в лодку, вернулся. Но старуха, как заведенная, обличала и обличала, а день разгорался знойный; у ветлы лежала собака и часто дышала, высунув язык; зной шел с лугов на реку, и когда бакенщику стало невмоготу, он плюнул, оттолкнулся веслом от берега и отправился в гости к дочери.
Дочь Васнецова, Вера Васильевна, жила в устье, километрах в двадцати от стариков.
В том месте, где телеграфный кабель со дна реки выходит на правый берег, стоит в тени кленового леса сторожевая избушка. Ее хорошо видно с реки. Над ней возвышается мачта с оборванными, запутавшимися в соседних кленах проводами. Над окном, на бревенчатой стене, белеют два ряда фарфоровых изоляторов.
Каждый год весной, после паводка, монтеры разбивают на берегу палатку и свои две комнаты отдают Алехину — начальнику малых рек. Все лето Алехин мотается по волжским притокам на своем катере, а его жена, Вера Васильевна, живет здесь до самого ледостава, скучает и все прислушивается у окна, не стучит ли мотор на реке.