— Мы согласны, — сказал господин из Гента.
Спустя некоторое время я стоял на тротуаре в окружении моих сияющих сырных коллег, которые все одновременно жали мне руки.
— Господин Лаарманс, — бормотал растроганно Дюпьерро, — благодарим вас. На такое мы даже не смели надеяться. Грандиозно.
— И теперь я освобожден от поста председателя, не так ли, господа?
— Разумеется, — успокоил меня Брюэн. — Вы нам больше не нужны.
Из Амстердама пришло письмо, в котором Хорнстра сообщает, что во вторник он едет в Париж через Бельгию и хочет воспользоваться случаем, чтобы рассчитаться со мной за первые двадцать тонн. В одиннадцать часов он будет здесь.
Не знаю, от стыда или от злости краска залила мне лицо, когда я читал это письмо, сидя один у себя в конторе, которая теперь полностью оборудована.
Я спрятал письмо в карман, так как не хотел, чтобы жена узнала о нем и рассказала брату. Ясно одно: если сыр не будет продан через пять дней, ГАФПА взлетит на воздух. У меня осталось всего четыре дня, так как воскресенье для делового человека не в счет.
С тяжелым сердцем я снова достал свой саквояж-корзину с чердака и набил его сырами. Жена подумает, что я получил новый заказ от моих друзей.
Вперед, Франс! Хватит прохлаждаться в своей конторе. Ты должен отделаться от них сам, не надеясь ни на чью помощь, кроме собственного языка и высокого качества жирных эдамских.
Я прекрасно знаю, куда мне надо идти. Если где-нибудь и можно сбыть сыр, то только там.
Но что сказать? Спросить, не хотят ли они купить немного сыра?
Теперь я понимаю, что мне не хватает опыта, так как я еще никогда ничего не продавал. И вот сразу сыр. Если бы хоть это была мимоза. И все же не надо преувеличивать стоящую передо мной проблему, ибо решают же ее как-то миллионы деловых людей! Как поступают они?
На моем письменном столе все еще лежит тот номер «Ле Суар», в котором напечатано мое объявление. Я раскрываю газету, чтобы посмотреть на него еще раз. Оно выглядит так заманчиво, что у меня самого возникает желание написать письмо с предложением своих услуг.
Мой взгляд случайно падает на маленькое объявленьице прямо под моим: «Письменные и устные советы торговцам и агентам, испытывающим трудности при сбыте. Многолетний опыт. Боорман. „Вилла роз“, Брассхат».
Это совсем рядом. Почему бы мне не посоветоваться, прежде чем отважиться на решительный шаг?
И я пошел, как больной, который, скрывая это от своего врача, обращается к знахарю.
В приемной была очередь.
Боорман — крепкий старикан с большой головой и пристальным взглядом — сидел спиной к окну, а яркий дневной свет падал на посетителей.
Он внимательно выслушал историю моей ГАФПА и сказал, что для меня определяющее значение имеют два момента: как войти и что сказать. Прежде всего как войти. Можно войти с видом благодетеля или просителя, с видом дельца или с видом нищего. По мнению Боормана, вид нищего придает не столько одежда, сколько манера держаться и тон.
Итак, входить надо непринужденно, можно с сигарой в зубах, поставить свой саквояж так, словно в нем что-то очень стоящее, а уж отнюдь не сыр, а затем спросить, не имеете ли вы честь…
В ответ вы, разумеется, услышите «да». Если вы и не имеете чести, то уж он-то наверняка ее имеет.
Вы садитесь, в случае необходимости — без приглашения.
«Сударь, мы специально прибыли из Амстердама, чтобы предложить вам монополию в Антверпене на наш жирный сыр ГАФПА, собрав предварительно информацию о вашей фирме».
«Мы» означает, что, собственно, прибыла целая официальная делегация, остальные члены которой пока еще отдыхают в отеле. Вчера вечером по прибытии немного кутнули.
«Специально прибыли из Амстердама» — это обращение к его доброму сердцу. Ведь если он не купит, то комиссия ни с чем вернется в свой родной город и вся поездка окажется впустую. Кроме того, тогда будет поколеблено доверие к его фирме. А это не может быть ему безразлично, ибо под словами «собрав информацию» подразумевается, что вы прочесали весь Антверпен и остановились на его фирме. А «наш жирный сыр» подчеркивает, что за вами прочно стоит вся нидерландская сыроваренная промышленность. Боорман выражал готовность дать мне и практические уроки, но у меня уже не было времени: Хорнстра вот-вот будет здесь.
Визит к Боорману был моей последней отсрочкой. Покинутый всеми, я должен был сразиться с сырным драконом один на один. Я незаметно пробрался со своим саквояжем мимо госпожи Пеетерс и доехал на трамвае до того сырного магазина со сверкающей витриной, где так ужасно воняет. Я немного постоял перед витриной, разыскивая среди многочисленных сыров эдамские. Да, лежал один, разрезанный пополам. Ему, конечно, не сравниться с моим жирным. Это я увидел сразу.