После ужина он отправился навестить Луизу. Он положил сигарету на ночной столик, взял стул и сел около кровати. В комнате было уже так темно, что он не различал лица больной на подушке. Луиза протянула руку, привлекла его к себе, и они обнялись. Простыни были влажные от пота, и в комнате стоял запах овощей.
— Ты еще любишь меня? — прошептала она.
Рихард пожал плечами.
— Разумеется. Иначе разве я сидел бы здесь?
— У тебя новый костюм? — с живым интересом спросила Луиза. Увидеть его в темноте она, конечно, не могла, но когда обняла его, то ощутила прикосновение шевиота, а до сих пор у него не было ни одного шевиотового костюма.
— Это пусть тебя не волнует, — сказал Рихард, который думал о госпоже Уимхерст, — ты беспокойся только о своем здоровье. Кстати, Луиза, почему ты все скрыла от меня? Разве я недостоин твоего доверия?
Он снова взял сигарету.
— О, — сказала она, — ведь теперь уже все позади.
Рихард посидел еще немного, а потом зажег свечу, чтобы посмотреть на часы. Луиза быстро пригладила волосы и закрылась одеялом до самого подбородка.
— У тебя свидание? — спросила она смеясь.
— Что-то в этом роде, — ответил Грюневальд и рассказал ей басню о том, что он якобы собрался переходить на новую работу.
— Тогда постарайся не опоздать, — сказала Луиза.
— Еще минут пять я вполне могу побыть, — заверил ее Грюневальд.
Теперь, при свече, Луиза, лежавшая в постели, выглядела не слишком привлекательной.
— Я очень похудела? — спросила она.
— Да нет, — ответил Рихард. — Просто ты стала более утонченной.
— Ты шутишь, — сказала Луиза, но его слова доставили ей удовольствие.
— Что это? — спросил Рихард.
— Вода с лимоном.
— А это? — показал он на сверток в газетной бумаге, лежавший на ночном столике.
— Ничего, — сказала Луиза и протянула руку к свертку.
Однако он опередил ее.
— Что значит ничего? — спросил он с любопытством и хотел развернуть газету.
— Рихард! Не развертывай! Я тебе все скажу.
Ее слова прозвучали так строго и вместе с тем так испуганно, что он повиновался.
Она вкратце объяснила.
— Я думаю, это надо унести, — сказала Луиза.
— Я думаю, надо, черт побери, — резко сказал Грюневальд. — И немедленно. Очень неосторожно.
Он взял сверток и встал.
— Чем еще я могу тебе помочь? — спросил он.
Он поцеловал ее, выразил надежду, что она скоро поправится, задул свечу и оставил Луизу одну.
Все было просто — он отправился в пансион госпожи Уимхерст кружным путем и по дороге на пустынной улице бросил сверток через забор.
Через несколько дней больная была уже на ногах, и, после того как в следующее воскресенье Рихарду пришлось пожертвовать встречей с американкой, ибо он не рискнул отказаться от прогулки с несчастной Луизой, он начал подумывать о том, чтобы покинуть «Виллу роз».
Принять решение было нетрудно, ибо Луиза уступала сопернице во всех отношениях. С американкой было приятно появляться на улице и в обществе, в то время как Луиза повсюду носила с собой клеймо своего низкого происхождения. Госпожа Уимхерст была стройнее, изящнее и в то же время с более пышными формами. У нее были нежные пальцы и красивые руки, а у Луизы были такие широкие запястья, что браслет не налезал. Кроме того, у Луизы не хватало одного зуба, и, когда она смеялась, была видна дырка.
Со следующего месяца Рихард снял комнату в другом районе и через несколько дней сообщил Луизе и госпоже Брюло о своем предстоящем отъезде. Он едет на месяц к родителям в Бреслау, после чего вернется в Париж; то, что он снова поселится и «Вилле роз», не вызывало сомнений. Луиза ничего не сказала и со страхом в душе помогала ему паковаться. Невольно она все время вспоминала слова Перре с улицы Сервет, 25, в Женеве: «Не отвечайте взаимностью блондину» — и жалела, что похвасталась брату, будто Рихард ее возлюбленный.
Однако, когда они в последний вечер пошли гулять, в ней снова проснулась надежда. Он совершенно спокойно пил пиво и вообще вел себя, как обычно. Он даже спел ей песенку.
Они распрощались у часовни на углу, где стояли в первый вечер. Она плакала, а он добродушно похлопывал ее по плечу, убеждая не вешать голову.
На следующий день прибыл парень с тележкой, чтобы увезти чемоданы, как в свое время увезли тело Бризара. На всякий случай Рихард привел своего закадычного дружка из Немецкого клуба, ибо мало ли что может произойти. Они стояли в коридоре около кухонной двери, беседуя по-немецки, а Луиза прислушивалась к разговору. Но она знала только «я тебя люблю», «раз, два, три» и «верен до гроба», а эти выражения ни разу не были употреблены.