Она по-прежнему молчит.
— Тебе нечего меня бояться, — говорит Матте-Гок и без всяких церемоний садится рядом на скамью. Он берет ее холодную руку и говорит тихим, проникновенным голосом:
— Юлия. Напрасно вы от нас сбежали. Слышишь? Ну, будь умницей, позови Сириуса и пойдем к нам в «Идун», там тепло и уютно, и всем нам так хочется, чтобы вы побыли с нами.
Он крепко сжимает ей руку и придвигается ближе, она чувствует тепло, исходящее от его тела.
— Ты же замерзла, бедняжка! — говорит он, бережно прижимая ее к себе, она чувствует его дыхание, она отстраняется и убегает, только совсем не в ту сторону, в которую нужно: за скамью и дальше, в густой кустарник. Он за нею, настигает ее. Происходит тихая и нежная борьба, которая кончается тем, что она сдается… однако не раньше, чем вырывает у него обещание ради всего святого сохранить это в тайне…
Таким вот образом вышло, что Матте-Гок ухитрился в ту ночь пополнить и без того длинный и зловещий список своих грехов еще одним редким пунктом. Совращение чужой невесты! Этого он еще не пробовал. Кто бы мог подумать, что изведаешь такое… в этой дурацкой захолустной дыре!
Сходка в обществе «Идун», первоначально задуманная как свадебный праздник, мало-помалу приобрела характер своеобразного военного совета.
Между всеми участниками существовало полное единодушие в вопросе о том, что необходимо принять меры против нечестивцев. Но относительно того, каким образом это сделать, мнения разделились. Анкерсен представлял, как всегда, самое крайнее направление и настаивал на том, чтобы собравшиеся, закончив кофепитие, в полном составе выстроились и отправились на поиски новобрачных, которых необходимо водворить в «Идун».
— Мы знаем, что встретим сопротивление и, быть может, нас ждут тяжкие испытания, — сказал он, — но мы должны пойти на все.
— Именно, только так! — усердствовала фру Янниксен.
Между тем младший учитель Ниллегор резко выступил против этого плана.
— Сама по себе мысль, безусловно, прекрасна, — сказал он. — Но момент для такого крестового похода выбран неудачно. Я всей душой поддерживаю идею демонстрации за правое дело, но давайте выждем! Просто-напросто выждем день-другой, пока не отшумит это свадебное пиршество, пока не наступит реакция, не появится пресыщение и раскаяние. Тогда, и только тогда, настанет время действовать.
Судя по гулу собрания, точка зрения Ниллегора встретила всеобщее одобрение. Но Анкерсен упорно стоял на своем.
— Быть может, в соображениях Ниллегора и есть доля истины, — заявил он. — Но я полагаю, что в случае, с которым мы имеем дело, холодный расчет абсолютно неуместен и недопустим. Нет, Ниллегор! Кто не дерзает, тот не победит! Что до меня, я прочно усвоил: лишь священный огонь, и не что иное, как священный огонь, залог настоящего успеха.
Если тебе преградил дорогу бешеный бык, ты можешь сделать одно из двух: либо пуститься наутек и предоставить быку бушевать, нанося невозместимый ущерб другим существам, в то время как сам ты отсиживаешься в своей каморке, либо с высоко поднятой головой устремиться навстречу разъяренному зверю, взглянуть на него в упор и сделать все, что в твоих силах, чтобы его одолеть!
— Святая истина! — согласно подтянула фру Янниксен.
Ниллегор покачал головой и ответил прочувствованно и весомо:
— Я далек от того, чтобы недооценивать высокий боевой дух. Я только думаю, Анкерсен, что мы принесем больше пользы правому делу, поставив ему на службу свой здравый смысл. Бык — что ж, образ великолепный! Бык есть бык, и перед лицом слепой ярости стихий бессильны любые убеждения, любые аргументы, любые проповеди!
Анкерсен вскочил с места и сделал протестующий жест:
— Стихии! — с издевкой выпалил он. — К дьяволу стихии!
— Не стоит браниться! — заметил Ниллегор, скривив губы унылой улыбкой.
Анкерсен победоносно захохотал:
— Сразу заметно, Ниллегор, что ты учитель арифметики! Но поверь, твои хитрые выкладки тоже вдребезги разобьются о слепую ярость греха!
Расчеты — они и есть расчеты, а священный огонь необорим! Он творит чудеса! Или это неправда, что вера и гору с места сдвинет?
— Правда! — возликовала фру Янниксен.
Ниллегор устало кивнул:
— Да, Анкерсен, в известном смысле это правда, в известном смысле и в известное время. И к тому же в переносном значении. Я отлично понимаю твой… оригинальный ход мыслей. Однако я считаю, что не всякий удар кулаком по воздуху есть удар во славу господню! Мы не должны, увлекшись ухарской отвагой и бесшабашной жертвенностью, допустить роковую оплошность! День, когда благодаря нашей организованной и неутомимой деятельности будет введен сухой закон, — этот день, Анкерсен, будет для нас подлинным днем победы. И мы уже близки к достижению цели. Воистину скоро пробьет великий час! То, что происходит нынешней темной ночью, — это первые предсмертные корчи нечестивцев. Так будь же разумным полководцем, Анкерсен, не маши руками впустую, не совершай вылазок, где не нужно! Ты знаешь, мы тебе доверяем и преданно следуем за тобою, когда…