— Господи помилуй! — восклицает Элиана. — Если это правда, Поуль Петер, то, что ты говоришь, тогда ты можешь спасти Корнелиуса, надо только пойти к полицмейстеру и рассказать ему, что ты видел. Ты можешь спасти Корнелиуса! Если хочешь, мы вместе сходим. Ладно, Поуль Петер?
Король Крабов секунду смотрит на все, потом разом поворачивается спиной и вперевалку семенит к двери.
— Куда же ты, Поуль Петер, останься! — умоляюще говорит Элиана. — Слышишь? Ты должен нам помочь! Ладно? Ты ведь поможешь Корнелиусу?
Но Король Крабов уже за дверью. Хотя совсем он не ушел, а остался во дворе и заглядывает к ней в окно. Вид у него такой, будто он раздумывает, как быть. Он прислонился тяжелым лбом к поперечине оконной рамы, стоит и смотрит в одну точку. Элиана охвачена лихорадочным нетерпением, она не решается выйти и попробовать зазвать его обратно, она боится все испортить. Она достает две чашки и ставит их на стол перед окном. Затем она торопливо намазывает маслом несколько ломтиков хлеба и придвигает их к чашкам. Сверху она кладет на хлеб варенье. Ах, как аппетитно. Король Крабов обожает варенье. А затем она приносит дымящийся чайник. Руки у нее дрожат, она чуть не плачет. Король Крабов стоит все в той же позе. Она не решается его поманить, не подает виду, что волнуется.
Немного погодя он входит в кухню. Он принимается за еду, он молчит по своему обыкновению. Но несколько раз кивает про себя и наконец снова начинает говорить. Медленно рассказывает он, как все было, когда он видел Матте-Гока. Медленно, медленно, так что она просто изнемогает. Он словно бы с робостью прислушивается к собственным словам. Но речь у него вполне связная.
Он стоял возле дома Анкерсена, и там он сперва увидел, Как отворилось окно и из этого окна вылез человек и долго сидел, притаившись в саду. Сам же Король Крабов стоял таким образом, что его никто не мог увидеть. Было темно, но все же можно было разглядеть, что человек, вылезший из окна, был не Анкерсен и не кто-нибудь другой, а Матте-Гок. Когда Матте-Гок вышел из своего укрытия, лицо у него было черное и походка как у старика. Но это все равно был он.
Король Крабов делает долгую-долгую паузу. Она наливает ему еще чаю. Она не решается расспрашивать его, но с величайшим нетерпением ждет, чтобы он продолжил свое повествование.
Так он и делает. Но он не рассказывает подробно, что было дальше, пошел ли он следом за Матте-Гоком или как… Мы вдруг снова возле сберегательной кассы, Матте-Гок отпирает дверь ключом и скрывается внутри. Затем Поуль Петер очень долго стоит, но кругом никого не видно. Наконец Матте-Гок выходит через дверь и прячется в саду. Но прежде чем спрятаться, он подошел к окну и выдавил стекло…
— И потом, я ушел, — заключил Король Крабов, — потому что какое мне до этого дело. Но потом они пришли и забрали Корнелиуса, и сказали, что это он. Но это не он. Это Матте-Гок.
Элиана плакала от счастья в буквальном смысле слона. Она еще, кажется, никогда в жизни не чувствовала такой радости и облегчения, и в избытке благодарности она схватила Поуля Петера за руку. Это было очень неосмотрительно, у нее совершенно вылетело из головы, что Король Крабов не такой, как все, к нему никто не смеет прикасаться, разве что Корнелиус. Он набрал в рот воздуху, раздосадованно дунул ей в лицо и торопливо засеменил к выходу. Она в отчаянии звала его, всячески упрашивала и заманивала, но он остался неумолим и не вернулся.
Хотя, пожалуй, нельзя сказать, что Король Крабов остался неумолим. Под утро он все же пришел и снова выпил чашку чаю, правда не осмеливаясь присесть и стоя в дверях. Но говорить он совсем перестал. Ни звука не слетело больше с его губ. И он слышать ничего не хотел о том, чтобы им вместе сходить к полицмейстеру, даже когда Элиана сказала, что от этого зависит, быть может, жизнь Корнелиуса. Никакие уговоры не помогали. Лишь сам Корнелиус мог бы уговорить Короля Крабов. Было от чего прийти в отчаяние.
Тогда Элиана одна отправилась в контору ландфогта. Она решила посвятить в дело полицейского Дебеса.
— Неужели он действительно говорил? — Дебес садится и на некоторое время умолкает, он тоже поражен тем, что Король Крабов разговаривал.
— Да, но увы, увы! — произносит он наконец. — Король Крабов — это ведь не тот человек, к которому можно отнестись с доверием. Он же ненормальный.
— Ничего подобного, он вполне нормальный! — протестует Элиана, однако она уже чувствует, что все напрасно.
— Но боже меня сохрани чинить препятствия оправданию Корнелиуса, — продолжает Дебес. — Я-то не верю, что преступник он. И я готов на всякий случай доложить обо всем ландфогту и спросить его мнения. Но надежды мало, Элиана, это я заранее могу сказать. Надежды мало, раз в качестве свидетеля может быть выставлен только лишь Король Крабов.