— Назмийе-ханым, не перекармливайте своего мужа. Лишний вес вреден для сердца, а вы нам оба очень нужны…
Я представил им Нурджанджик:
— Эта дама — из числа моих самых близких друзей.
Потом к нам подошел Халдун.
— Ну как, — спросил он, — забрали тех двоих анархистов, что караулили под твоими окнами?
— Забрали. Спасибо большое, друг.
— О чем тут речь? — полюбопытствовал Сулейман.
— Тут, понимаете ли, два подозрительных типа, явно анархисты, выслеживали меня. С виду крестьяне. Один совсем старик, другой мальчишка, — ответил я тихо. — Я вызвал привратника, спросил, кто такие. Они и ему подозрительными показались. От таких жди какой-нибудь беды — то ли бомбу подбросят, то ли динамит подложат. Глядишь, и весь дом взлетит на воздух. Вот я и решил принять надлежащие меры предосторожности, позвонил Халдуну-бею. Спасибо ему, тут же прислал полицейских, и старика с мальчишкой забрали. Вот об этом мы и говорили сейчас.
— Я велел посадить их в камеру, — сказал Халдун, не выпуская из рук стакана с виски. Ему, видимо, хотелось порисоваться перед премьер-министром.
Назмийе-ханым прислушалась. Пристально оглядела меня. Потом скосила глаза на Сулеймана.
— А вы знаете, кто они такие? — спросил Сулейман.
— Может, они и не анархисты, — опередил я Халдуна с ответом. — Но ведь они могли попасться анархистам на удочку, могли стать слепым орудием в их руках. Право же, бей-эфенди, безденежье может вынудить человека на что угодно.
Назмийе-ханым расхохоталась:
— А не живет ли в одном доме с вами американец по имени Харпер?
— Кажется, живет. В десятой квартире, если не ошибаюсь.
— Точно, это они! — воскликнула Назмийе-ханым.
— Напрасно вы задержали безобидного старика и его внука, — сказал Сулейман. — Они приехали из Сулакчи и к анархистам никакого отношения не имеют. Пусть бы себе гуляли на свободе.
— Браво, бей-эфенди! И откуда вы только все обо всех знаете?
Сулейман, польщенный, от души рассмеялся:
— Как-никак я премьер-министр и должен знать все, что происходит в этой стране. Если где-нибудь хрустнет сухая ветка, мне и об этом будет известно.
С этими словами он отошел от нас.
Наконец нам с Нурджанджик удалось уединиться, и мы выпили немного вина. Прием подходил к концу, народу заметно поубавилось. Я выбрал подходящий момент и подошел к Сулейману, который вел беседу с Ихсаном Сабри и Халдуном.
— Простите, бей-эфенди, но все-таки хотелось бы узнать, будут ли приняты меры против студентов? Они вконец распоясались. Творят, что вздумается. Мало того, что они требуют реформ в университете, так они еще и призывают к бойкоту и захвату предприятий рабочими.
— Пускай. Собака лает — караван идет.
Мне, честно говоря, не нравится это качество Сулеймана: о каком важном деле ни шла бы речь, он предпочитает отшутиться, отделывается прибауткой. Как-никак он инженер по образованию. Значит, должен во всем в первую очередь видеть рациональное зерно. Есть в нем какая-то легковесность…
— Не придавай значения пустякам, Нежат-бей, — добавил он. — Наша цель уже не за горами… Куда спешить?
Я присоединился к группе своих стамбульских друзей. Поговорил о том о сем с Шахапом-беем, с Бехчетом-беем, оба они очень влиятельные люди, поздоровался с Али Сайакчи из Балыкесира, перекинулся парой слов и с Неджимом-беем, с Ихсаном Чилимом из Измира.
Наконец мы с Нурджанджик покинули зал приема.
— Не хочешь выпить по чашечке кофе в отеле «Бююк Анкара»? — предложил я.
Она согласилась, и мы пошли вверх по бульвару.
В «Бююк Анкара» мы расположились в холле, я заказал кофе. Как бы между прочим шепнул старшему официанту Селяхаттину:
— Позаботься, чтоб нам выделили номер. После кофе хочется отдохнуть.
Этот отель был построен с тем, чтобы затмить «Анкара-палас». По-моему, им это удалось. Современное здание, модная мебель, прекрасное обслуживание. Номера, впрочем, немного тесноваты, но вполне комфортабельные. Правда, долго жить здесь мне не хотелось бы — надоест.
Нурджанджик, что называется, женщина зрелая. Если сравнивать женщин с молоком, то она в том возрасте, когда сливки уже сняты. Однако людям моих лет врачи рекомендуют обезжиренное молоко, так что меня вполне устраивает такой напиток — простой, легкий, немного прохладный.