Харпыр-бей ждет в машине, а мы тут никак сговориться не можем. Я пошел и взял клетку — пора закрывать говорильню.
— Яшар останется дома, — железным тоном приказал я. — Мы с этим типом и вдвоем управимся. Третий лишний. За куропатку не волнуйтесь, я ее из клетки не выпущу и ему не позволю. Все!
Уже снизу я крикнул:
— К обеду вернемся, не беспокойтесь.
Пускай себе Яшар дуется, у меня другого выхода нет.
— Этот куропаточка вери гуд, — сказал я Харпыру-бею, показывая ему клетку.
— А нельзя ли слушать, как она поет? — спросил он.
— Придет время — услышишь, Харпыр-бей. Замечательно она поет. Тебе понравится. Полюбишь эту куропатку. Но только мой сын любит ее пуще всех на свете. Ну, поехали, что ли…
Яшар с крыши наблюдал за нами. И еще я заметил, как Карами заметался у себя по двору. Его, видно, распирало любопытство, что ж это такое делается без его ведома? Откуда взялась американская машина? Зачем Сейдо потащил клетку с куропаткой? Не знаю, смекнул ли он, что к чему. Догадался ли, что это я везу Харпыра-бея на охоту, чтобы заручиться его расположением к себе.
8. Дом Карами с видом на реку
Рассказывает Яшар.
Дед осерчал на отца — больно тот самовольничает. Помешать ему дед не может, да и вряд ли отец станет слушать. У нас спокон веков ведется, что младшие делают все, как им скажут старшие, а мой отец в последнее время все чаще против него идет. Дедушка отмалчивается, не хочет, видимо, доводить дело до открытой ссоры и от этого еще пуще серчает. Я деда как себя самого понимаю.
Итак, сел отец в машину к американцу и уехал. Уж дед ни за что на свете не сел бы в такую машину. А оттого, что отец забрал с собой мою куропатку, я просто места себе не находил. До чего у меня погано на душе сделалось! Что ж это получается — отец может отнять у меня самое дорогое?! Само собою, у меня нет ничего такого, что не принадлежало бы отцу. Ничего, кроме куропатки. Она моя, только моя. Однако он и ее забрал… Не зная, чем занять себя, я бесцельно шатался из угла в угол. Дедушка велел отыскать моего старшего брата Али и сказал:
— Ну-ка собирайся, пойдем на наше поле в Еникесик, пора к пахоте приступать. Весной что-нибудь там посеем. Пусть поле будет готово.
Лицо у Али недовольно вытянулось:
— Куда спешить, дедушка? Никто еще в деревне за пахоту не брался.
Тут мы услышали голос Карами:
— Эльван-чавуш! Эй, Эльван-чавуш!
— Поди открой ему, — сказал мне дед.
У Карами в зубах зажат мундштук, куда вставлена сигарета с фильтром. Он приветствовал нас:
— Как поживаешь, Эльван-чавуш? Как твое здоровье, Исмахан? Боли поутихли? — Он и нас с братом не обошел вниманием: — А как твои делишки, Яшар-эфе? Что поделываешь, Али, тезка прославленного имама?
Мы поблагодарили его, а мама пожаловалась, что боли нисколько не утихли, наоборот, хуже стали.
— Что за машина приезжала к вам? — не утерпел Карами. — Разве Сейдо на золото напал? Неужели американец приезжал к вам?
— Да, американ, — неохотно ответил дед. — А ты как прознал об этом?
Дед с трудом удерживался, чтоб не брякнуть Карами напрямик: «Не вмешивайся-ка ты, брат, не в свои дела».
— Сейдо ведь только что вернулся из Анкары, не так ли? — продолжал Карами. — И чего он там делал?
— Откуда мне знать, что делал, — буркнул дед. — Знакомство свел там с этим американом, привез сюда на охоту. Взял куропатку, и они укатили.
— Хо-хо-хо!.. — затрясся в смехе Карами. — Знакомство, говоришь, свел с американцем? Еще, может, скажешь, в друзья к нему записался?
— Не веришь — не надо. Можешь считать нас за врунов. Сейдо нанялся к американу слугой.
— Вот это другой разговор! Слуга — это больше на правду похоже. Ваш Сейдо только в прислужники годится. Дорогу может указать, на охоте подсобить. Но чтоб дружбу водить — этому никогда не поверю. Не бывать такому, чтобы американец выбрал себе в друзья вашего Сейдо. Ладно, это я так, к слову… А когда они вернутся?
— Спроси чего полегче. Может, к вечеру вернутся, может, вместе в Анкару укатят. — Деду все трудней было сдерживать раздражение, но Карами будто и не замечал этого.
— Я тоже гостей поджидаю. Американцы обещались опять приехать, не сегодня, так завтра. Понравилась им охота на кабанов. Как только Сейдо вернется, дайте мне знать. У меня дело есть к его американцу.
— Какое еще дело? На что он тебе сдался?
— Как на что? Надо ж его на ночевку определить.
— Ишь ты! А мы, по-твоему, не найдем, где гостя уложить?
— Конечно, не найдете. Куда вам! У вас, поди, и чая не найдется, чтоб гостя напоить.