— Не волнуйся, найдется.
— Может, и кофе у вас есть?
— Может, и кофе… Не твоя забота.
— Американцы привычные перед сном молоко пить.
— Раздобудем для него и молоко.
— Ему мягкая постель нужна, кровать с пружинами, чистая простыня.
— Чем богаты, тем и рады. А не понравится — пускай в машине ночует.
— А по утрам им нужен сытный завтрак. Мед-то у вас имеется?
— Без меда обойдется…
— Ну хотя бы варенье?..
— Не водится.
— Вот видишь! Вы и гостя-то принять не можете по-людски. А у меня варенье из розовых лепестков.
Терпению деда подошел конец. Еще немного, и он вытолкает Карами взашей. Дед так раскипятился, что, пожалуй, назло Карами предложит американцу погостить у нас.
— Не упрямься, Эльван-чавуш. Я не корю тебя бедностью и не похваляюсь богатством. Речь о другом — нельзя нам перед иностранцем лицом в грязь ударить. Он должен увидеть нашу жизнь в наилучшем свете. Ему на любой вопрос надо дать правильный ответ. Вы же ни бельмеса по-американски не знаете. Как же беседовать будете? Я тоже, положим, не знаю. Но мои дочки в городе учатся. Они по-английски понимают, а английский и американский — похожие языки. Уж они-то с ним объяснятся. Вот почему я говорю: как только вернутся с охоты, дайте мне знать.
Дед промолчал. Все равно бесполезное дело — спорить с Карами, он отродясь никого не слушал.
Только Карами удалился восвояси, мама съязвила:
— Даром что этого пройдоху зовут Карами. Ему больше подошло бы зваться Харами — грабитель. И куда мир катится? В прежние времена разве кто осмелился б с такими разговорами к людям лезть? Зазорным считалось. А от этого прощелыги только и слышишь: «Я, мне, мое». Аж звон в ушах стоит. Хоть бы покраснел разок! Совесть всяческую потерял. Где это видано — людям в глаза говорить, что у них в доме чистой простыни не найдется! Подумаешь, пружинной кровати нет! У него зато и кровати есть, и куча чистых простыней. Вот пускай и стелет своим ненаглядным американцам и пускай дочерей своих укладывает с ними спать. Сводник проклятый! Прости меня, господи…
— Молчи, сноха! — прикрикнул дед на маму. — Карами не виноват. А виноваты те, с кого он пример берет. Те, кто превозносит американов до небес. Те, кто зазывает их в нашу страну, кто нас им на посмешище выставляет. Виноват мой глупый сын, что сути их не видит. Он считает их добренькими, щедросердыми, заискивает перед ними. Да и не он один. Полдеревни таких глупцов. Тот от природы дурак, кто на их помощь рассчитывает. Сейит тоже надеется на помощь этого американа. Это и слепому видно.
Наступил полдень. Я по-прежнему места себе не находил. Знать бы наверняка, впрямь ли они поехали в Хелледже, я бы туда побежал. Но они могут быть совсем в другом месте. Сам не заметил, как очутился за деревней. Вдруг откуда-то издалека, со стороны деревни Кашлы, донеслись до меня крики: «К вам бегут!..», «Стойте!..», «Бегите!..»
Что бы это могло значить? Отсюда, из низинки, ничего не было видно, и потому я кинулся обратно к дому и пулей взлетел на крышу. Теперь я мог разглядеть в Чайырлы множество черных точек, а от Кашлы бежала группа людей. Ага, значит, началась облава на кабанов. Черные точки — это и есть кабанье стадо, и оно несется прямиком на нашу деревню. Я кубарем скатился вниз.
— Деда, деда! Кабанов гонят в нашу сторону!
— Приехали, значит… И не к нам, а в Чайырлы.
— Деда, а могут кабаны ворваться в деревню?
— Могут. Надо бы предупредить народ, чтоб спрятали детей и чтоб никто на улицу не выходил. Хотя, конечно, кабаны могут повернуть и в Чюрюкташ.
Я снова забрался на крышу и закричал что есть мочи:
— Эй, люди! Американцы гонят кабанов прямо на нас! Спасайтесь!
Ашык Мехмед тоже оказался на крыше своего дома и тоже во все горло кричал:
— Спасайтесь! Спасайтесь! Кабаны бегут!
Заскрипели створки ворот, захлопали двери, собак загнали с улиц во дворы. Женщины, дети поднялись на крыши своих домов. Я издали заметил Гюльнаре и помахал ей рукой, она улыбнулась в ответ.
Два зеленых автомобиля понеслись прямо к Еникесику и остановились. Из них вышли несколько человек, понеслись к тугаям и там залегли на полянке за большим валуном. Кабаны бежали на них. Хорошо, что дед не видит, наверняка бедные животные попадут под пули. Еще подкатили две машины, из них вывалились человек восемь-десять, в том числе две женщины. Они все тоже залегли неподалеку от первой группы.
Еще чуть-чуть — и начнется пальба. До чего ж мне этого не хотелось! Я мысленно заклинал кабанов развернуться назад, но ведь и там их поджидала опасность — со всех сторон обложили их охотники. На прошлой неделе убили двух кабанов, а нынче, видать, много больше поляжет. Эх!.. Черный день наступил для кабаньего рода…