— Нет! Ни за что! — вскричал он. — Мы не за подаяньем пришли сюда. Мы не нищие, у нас есть деньги. А если б и не было, то ничего в том постыдного нет, обойдемся. Обходились же до сих пор, не померли.
Служанка, сощурив глаза, смерила нас с дедом взглядом.
— Где ночуете?
— В хане на Саманпазары.
— Чем питаетесь?
— Хлебом. Иной раз халву покупаем, маслины.
— Так вот что я вам скажу: берите эти деньги и тратьте как свои. Того, что у вас есть, ненадолго хватит. Кончатся — что будете делать? У кого в долг возьмете? У вас же здесь никого нет. Назмийе-ханым сказала: «Мне очень понравились эти люди — и старик, и мальчик, особенно мальчик. У него такие добрые глаза». Да, у моей хозяйки с уст мед течет.
И служанка силком всучила нам столировую бумажку.
20. В американском госпитале
Опять рассказывает Яшар.
— Нет у меня никакой уверенности в том, что Назмийе-ханым поговорит с Атиллой-беем, — сказал дед, когда мы вышли на улицу. Он надолго поник головой, задумался о чем-то, наконец произнес — Давай-ка сами пойдем к этому господину.
Мы подошли к полицейскому и спросили, где находится американский госпиталь. Он удивленно взглянул на нас:
— Зачем вам американский госпиталь?
— Там работает Атилла-бей, наш земляк. У нас к нему дело.
Оказалось, госпиталь расположен совсем неподалеку. Полицейский подробно объяснил, как добраться туда, и мы легко нашли дорогу. Вскоре мы очутились перед огромным угловым зданием. На этой улице все дома огромные, один больше другого. Госпиталь был обсажен акациями, перед главным входом стояло множество машин. В дверях нас задержали:
— Стой! Кто такие? Чего вам здесь надо?
Наверно, нас приняли за попрошаек. Дед уверенно объяснил, что нам надобно повидать Атиллу-бея.
— Здесь работают два Атиллы-бея. Который вам нужен?
— Атилла Сунай. Направила нас сюда Назмийе-ханым. У нас к нему важное дело.
Охранники при входе были турками, и большинство врачей, которых мы увидели внизу, тоже были турками. Но временами по лестнице торопливо пробегали медсестры-американки в белых халатах.
— Атилла-бей знает вас?
— Нет. И мы его тоже не знаем. Но вали, его заместитель и супруга нашего премьера Назмийе-ханым знают Атиллу-бея.
— Ладно. Здесь имеется специальная комната для свиданий, идите туда. Атилла-бей, как только освободится от приема больных, спустится к вам. Мы известим его. Но он еще не скоро может освободиться.
— Ничего, подождем. Только б он не уехал сразу домой.
В комнате, где нам пришлось ждать Атиллу-бея, на стенах висели разные картинки, в том числе и голые женщины. На некоторых изображались гнойники и нарывы, на одной лицо девушки с высунутым языком, еще была картинка, где изображался ребенок с опухшей селезенкой. А еще на одной был нарисован какой-то плод вроде персика, изъеденный червями. За окнами слышался уличный шум. Мимо госпиталя проносились такси, минибусы, грузовики. Здесь было прохладно, как в горной пещере.
Долго нам пришлось ждать, пока наконец на пороге комнаты появился человек в очках.
— Я доктор Атилла. Кто ждет меня?
— Мы, — отозвался дед. — Присаживайся, Атилла-бей, у нас к тебе долгий разговор. Мы пришли с просьбой.
— О чем же вы хотите просить меня?
— О куропатке. У этого мальчика, моего внука, отняли куропатку.
— Простите, но какое отношение имею я к вашей куропатке?
— Сейчас объясню. Дело в том…
— Постойте, кто вас направил ко мне?
— Не задавай вопросов, на которые мы не можем ответить. Тот, кто направил нас к тебе, просил не называть своего имени. Мы побывали и у Назмийе-ханым, просили ее поговорить с тобой о нашем деле, но, честно говоря, нет у нас уверенности, что она поговорит. Вот почему пришли сами.
Трудно было разобраться, сердится ли Атилла-бей, нет ли. Он покачал головой, сел на стул рядом с нами и сложил руки на коленях.
— Итак, я слушаю. Рассказывайте.
И вновь пришлось деду рассказывать обо всем, что с нами приключилось, не упуская ни одной подробности. Он даже назвал номер дома и квартиры, где живет Харпыр-бей, сказал, что супругу американца зовут Бетти. А закончил рассказ такими словами:
— Говорят, будто в нашей стране блюдут законность. Так ли на самом деле? Есть у нас каймакамы и вали, которые обязаны блюсти законы. Но ведь получается, что все это — пустые слова. Куда только мы ни обращались с нашим делом, нигде поддержку найти не можем. Не можем вернуть себе то, что нам принадлежит по праву. Случается, несколько бедных крестьян распашут и засеют землю, принадлежащую какому-нибудь бею. Уж такой трам-тарарам поднимается! Тут-то все и припоминают о законах, о священном праве на собственность. А когда у тринадцатилетнего ребенка отнимают куропатку, никто и глазом не моргнет. Просим тебя, разберись.