Аполлон. Ты ожидаешь много хорошего от этого ребенка? Да ведь он старше Иапета, если судить по его бессовестным проделкам!
Гефест. Что же дурного мог сделать новорожденный ребенок?
Аполлон. Спроси Посейдона, у которого он украл трезубец, или Ареса: у него он тайком вытащил меч из ножен; не говоря уже обо мне, у которого он стащил лук и стрелы.
2. Гефест. Как! Новорожденный ребенок, еще с трудом держащийся на ногах?
Аполлон. Сам можешь убедиться, Гефест, пусть он только к тебе подойдет.
Гефест. Ну, вот он и подошел.
Аполлон. Что же? Все твои орудия на месте? Ничего не пропало?
Гефест. Все на месте, Аполлон.
Аполлон. Посмотри хорошенько.
Гефест. Клянусь Зевсом, я не вижу щипцов!
Аполлон. Увидишь их — в пеленках мальчика.
Гефест. Вот ловкий на руку! Словно он уже в утробе матери изучил воровское искусство.
3. Аполлон. Ты не слышал еще, как он уже говорит, быстро и красноречиво. И прислуживать нам уже начинает. Вчера он вызвал Эрота на борьбу и в один миг победил его, не знаю каким образом подставив ему подножку; а потом, когда все стали его хвалить и Афродита взяла его за победу к себе на руки, он украл у нее пояс, а у Зевса, пока он смеялся, стащил скипетр; и если бы перун не был слишком тяжел и не был таким огненным, он, наверно, стащил бы и его.
Гефест. Да это какой-то чудесный мальчик!
Аполлон. Мало того: он уже и музыкант.
Гефест. А это ты из чего заключаешь?
4. Аполлон. Нашел он где-то мертвую черепаху — и вот сделал себе из нее музыкальный инструмент: прикрепил два изогнутых бруса, соединил их перекладиной, вбил колки, вставил кобылку, натянул семь струн и стал играть очень складно, Гефест, и умело, так что мне приходится завидовать ему, а ведь сколько времени я уже упражняюсь в игре на кифаре! Это еще не все: Майя рассказывала, что он ночью не остается на небе, а от нечего делать спускается в преисподнюю, очевидно с тем, чтобы и оттуда что-нибудь стащить. И крылья есть у него, и он сделал какой-то жезл, обладающий чудесной силой; с его помощью он ведет души и спускает умерших в подземное царство.
Гефест. Я дал ему этот жезл поиграть.
Аполлон. За это он прекрасно отблагодарил тебя: щипцы…
Гефест. Хорошо, что ты мне напомнил. Пойду отберу у него щипцы, если, как ты говоришь, они спрятаны в его пеленках.
1. Гефест. Что мне прикажешь делать, Зевс? Я пришел по твоему приказанию, захватив с собой топор, очень сильно наточенный, — если понадобится, он камень разрубит одним ударом.
Зевс. Прекрасно, Гефест; ударь меня по голове и разруби ее пополам.
Гефест. Ты, кажется, хочешь убедиться, в своем ли я уме? Прикажи мне сделать то, что тебе действительно нужно.
Зевс. Мне нужно именно это — чтобы ты разрубил мне череп. Если ты не послушаешься, тебе придется, уже не в первый раз, почувствовать мой гнев. Нужно бить изо всех сил, не медля! У меня невыносимые родильные боли в мозгу.
Гефест. Смотри, Зевс, не вышло бы несчастья: мой топор остер, без крови дело не обойдется, — и он не будет тебе такой хорошей повивальной бабкой, как Илития.
Зевс. Ударяй смело, Гефест; я знаю, что мне нужно.
Гефест. Что же, ударю, не моя воля; что мне делать, когда ты приказываешь? Что это такое? Дева в полном вооружении!27 Тяжелая штука сидела у тебя в голове, Зевс; не удивительно, что ты был в дурном расположении духа: носить под черепом такую большую дочь, да еще в полном вооружении, это не шутка. Что же у тебя, военный лагерь вместо головы? А она уже скачет и пляшет военный танец, потрясает щитом, поднимает копье и вся сияет от божественного вдохновения. Но, главное, она настоящая красавица, и в несколько мгновений сделалась уже взрослой. Только глаза у нее какие-то серовато-голубые, — но это хорошо идет к шлему. Зевс, в награду за мою помощь при родах позволь мне на ней жениться.
Зевс. Это невозможно, Гефест: она пожелает вечно оставаться девой. А что касается меня, то я ничего против этого не имею.
Гефест. Только это мне и нужно; я сам позабочусь об остальном и постараюсь с ней справиться.
Зевс. Если это тебе кажется легким, делай, как знаешь, только уверяю тебя, что ты желаешь неисполнимого.
1. Посейдон. Гермес, можно повидать Зевса?
Гермес. Нельзя, Посейдон.
Посейдон. Все-таки ты доложи.
Гермес. Не настаивай, пожалуйста: сейчас неудобно, ты с ним не можешь увидеться.
Посейдон. Он, может быть, сейчас с Герой?
Гермес. Нет, совсем не то.
Посейдон. Понимаю: у него Ганимед.
Гермес. И не это тоже: он нездоров.
Посейдон. Что с ним, Гермес? Ты меня пугаешь.
Гермес. Это такая вещь, что мне стыдно сказать.
Посейдон. Нечего тебе стыдиться: я ведь твой дядя.
Гермес. Он, видишь ли, только что родил.
Посейдон. Что такое? Он родил? От кого же? Неужели он двуполое существо, и мы ничего об этом не знали? По его животу совсем ничего не было заметно.
Гермес. Это правда; но плод-то был не здесь.
Посейдон. Понимаю: он опять родил из головы, как некогда Афину. Плодовитая же у него голова!
Гермес. Нет, на этот раз он в бедре носил ребенка от Семелы.
Посейдон. Вот молодец! Какая необыкновенная плодовитость! И во всех частях тела! Но кто такая эта Семела?
2. Гермес. Фиванка, одна из дочерей Кадма. Он с ней сошелся, и она забеременела.
Посейдон. И теперь он родил вместо нее?
Гермес. Да, это так, хоть и кажется тебе невероятным. Дело в том, что Гера, ты знаешь ведь, как она ревнива, пришла тайком к Семеле и убедила ее потребовать от Зевса, чтобы он явился к ней с громом и молнией. Зевс согласился и пришел, взяв с собой перун, но от этого загорелся дом, и Семела погибла в пламени. Тогда Зевс приказал мне разрезать живот несчастной женщины и принести ему еще не созревший, семимесячный плод; когда же я исполнил это, он разрезал свое бедро и положил туда плод, чтобы он там созрел. И вот теперь, на третий месяц, он родил ребенка и чувствует себя нездоровым от родильных болей.
Посейдон. Где же сейчас этот ребенок?
Гермес. Я отнес его в Нису и отдал нимфам на воспитание; назвали его Дионисом.
Посейдон. Так значит, мой брат приходится этому Дионису одновременно и матерью, и отцом?
Гермес. Так выходит. Но я пойду: надо принести ему воды для раны и сделать все, что нужно при уходе за родильницей.
1. Гермес. Гелиос, Зевс приказывает, чтобы ты не выезжал ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, но оставался бы дома, и да будет все это время одна долгая ночь. Пусть же Горы распрягут твоих коней, а ты потуши огонь и отдохни за это время.
Гелиос. Ты мне принес совсем неожиданное и странное приказание. Не считает ли Зевс, что я неправильно совершал свой путь, позволил, быть может, коням выйти из колеи, и за это рассердился на меня и решил сделать ночь в три раза длиннее дня?