Что ж, утро вечера мудренее, и, когда на следующий день я увидел на углу улицы Линду, спокойствия моего как не бывало. Пожалуй, в Сан-Мауро мне и то полегче было. Но она была в хорошем настроении, и у меня отлегло от сердца. Линда сказала, что Лубрани ждет нас к завтраку.
— Как же быть? Меня дожидаются дома.
Линда обошлась со мной как с мальчишкой.
— Если уж ты не ночевал дома, — сказала она, — неужели не можешь провести с нами утро? Ведь я для тебя же стараюсь. Лубрани хочет послушать, как ты играешь.
— Но ведь его дом не остерия.
Линда рассердилась:
— Ты просто дурак!
Потом сказала, что у Лубрани есть дома и гитара, и другие инструменты.
Я позвонил в бар на Корсо, чтобы предупредили моих домашних. Выходя из лифта, я спросил у Линды:
— Как он там, протрезвился?
— Помолчи, пожалуйста, — сказала она.
— Надеюсь, никого посторонних не будет?
— Конечно, нет.
Дверь нам открыла красивая девушка и сказала:
— Заходите.
Она провела нас в уже знакомую мне комнату. И сразу я вспомнил все, что произошло в ту ночь. Нет, это невозможно. Странно еще, почему Линда, которая с Лубрани на «ты», до сих пор не бросила меня. Линда подошла к огромному, как зеркальная витрина, окну и стала смотреть на крыши домов.
Вошел Лубрани, он был в очень светлом костюме; если б не эти усы и налитые кровью глаза, он мог сойти за молодого человека. Мы расположились за покрытым стеклом столиком, пили ликер, закусывали; Линда ела и без умолку болтала, он смеялся, не переставая жевать. Та красивая девушка не показывалась, стол был накрыт заранее. Я хотел спросить про Лили, но сдержался. В это утро Лубрани вел себя куда приличнее. Он слушал меня спокойно и даже любезно передавал блюда.
О гитаре разговора не было. Лубрани сказал, что на днях собирается в Геную, а Линда спросила:
— На машине?
К концу завтрака он стал называть меня Паблито, потом сказал:
— Может, прокатимся?
Мы уселись в его «ланчу», и он все повторял:
— С вами я и сам становлюсь моложе.
— Давайте поедем на Авильянские озера, — предложила Линда.
Мы поехали к озерам. На полпути, когда машина нырнула в туман, я спросил Линду:
— Вы тогда здесь разбились?
Она скорчила недовольную гримаску.
— А как же гитара? — вдруг вспомнила она.
Лубрани вел машину и прислушивался к разговору.
— На озере есть и гитары и все, что хочешь. — Потом, не оборачиваясь, добавил: — Я знаю, вы, музыканты, не очень любите играть на чужом инструменте.
Линда сказала:
— Да ну, ерунда.
По этой самой дороге я в прошлом году ездил на велосипеде. Мы сошли на площади, огляделись вокруг. Потом, предводительствуемые Лубрани, направились прямо в кафе. Я вспомнил Сан-Мауро. Лубрани заказал бароло. Мы поднялись по деревянной лесенке и расположились наверху в отдельном кабинете, где были камин и софа. Сюда не долетали голоса сидящих внизу, в зале.
Было еще рано, и мне казалось, что за окном моросило. На стене висела большая картина, на которой была изображена темнокожая улыбающаяся женщина в неаполитанском костюме, стояла она подбоченясь, точно готовилась пуститься в пляс. Линда сказала Лубрани:
— Вели затопить камин.
Пока мы пили, мальчик-слуга все поглядывал на нас. Лубрани сказал:
— Ты еще молод, Пабло, и не знаешь, что бароло пьют всегда втроем.
— Нет, не знаю, — сухо ответил я.
— Какое чудесное вино! — сказала Линда.
Когда мальчик ушел, я почувствовал себя увереннее. Линда, словно в танце, легко кружилась по комнате с бокалом в руке. Потом упала в кресло, но вина не пролила.
— Теперь Линда расскажет нам, какое вино пьют зимним днем в часы любовного свидания. В таких вещах знают толк только женщины. Ну, Линда, отвечай же. Вот в такой день, как сегодня, когда снег на дворе?
Линда, откинув голову на спинку кресла, не задумываясь, ответила:
— Пьют то, которое окажется под рукой.
— Нет, нас ты не проведешь. Отвечай честно.
— Раз бароло пьют втроем, давайте пить бароло, — сказала она.
— Ты бывала здесь раньше? — спросил я.
Она пожала плечами. Лубрани сказал мне:
— Линда всюду побывала.
Через матовые стекла с трудом пробивался белесый свет. Я поднял голову и посмотрел на картину. В отблесках пламени неаполитанка, казалось, танцевала. Линда заинтересовалась, что это я так упорно разглядываю, и тут даже подскочила в кресле.