Константин распахнул дверцы шкафа, снимал с вешалок пальто и костюмы, ловко укладывал в портпледы. Всеволод Степанович деликатно покашлял.
- Вещей Маргариты Семеновны у меня уже нет. Так, только мелочи, на память. Я вчера пригласил Соню и попросил, чтобы она взяла все, что ей нужно… То есть не ей нужно, а не нужно мне, что… мне… нежелательно везти с собой… - Всеволод Степанович запутывался в пояснениях.
- Папа, я тебя понял, - мягко перебил Константин. Пояснения открыли ему причину отцовской бессонницы. - Ты все сделал правильно.
Примерно год назад Константину позвонила на работу Софья Семеновна, сестра Маргариты Семеновны, и сказала, что у нее есть к нему нетелефонный разговор. До того они виделись раза три, не больше, в гостях у Всеволода Степановича.
- Нельзя ли отложить разговор хотя бы на неделю? - Константин был занят по горло, предстояли испытания нового изделия их фирмы.
- Нет, нельзя! - Она была настойчива.
Константин вспомнил, что Маргарита Семеновна лежит в больнице. Отношения между ним и второй женой отца держались на взаимной корректности. Всеволода Степановича радовало, что Константин, в отличие от Ляльки, бывает у него дома. Но Маргарита Семеновна вряд ли обманывалась. Так зачем же вызывать в больницу?
- Где мы можем встретиться?
- Где хотите, - сказала Софья Семеновна с облегчением. - Лучше всего в метро. В семь вас устроит? - Она предложила встретиться на «Кировской». Наверняка ей сестра сказала, что он там живет.
Ладно, на «Кировской», так на «Кировской».
Малознакомая женщина с расстроенным лицом передала ему всего-навсего просьбу Маргариты Семеновны, чтобы он тайком от Всеволода Степановича приехал к ней в больницу.
«Почему такую просьбу нельзя было передать по телефону?» - недоумевал Константин.
В день и час, назначенные Маргаритой Семеновной, Константин обязан был присутствовать на совещании у главного конструктора, но он, конечно, отпросился и поехал в больницу. Никаким, самым веским, причинам, помешавшим ему выполнить ее просьбу, она бы ни за что не поверила.
Маргарита Семеновна ждала его в холле. Вид у нее был вполне здоровый. Она здесь не лечилась, а только проходила обследование. Константин заметил, что Маргарита Семеновна немного похудела - больше никаких перемен. Разве что волосы стали цвета красной меди. С годами она красила их в более яркие тона, но это ее не старило, вопреки общепринятому мнению.
- Садитесь. - Маргарита Семеновна указала на кресло рядом с собой. - Я вас долго не задержу. От меня скрывают, но я знаю, что отсюда уже не выйду. Слушайте меня внимательно. Я вас позвала потому, что хочу просить. Костя, дайте мне слово, что после моей смерти вы, дети, возьмете Всеволода Степановича к себе.
Константин не знал, что ответить. Дать обещание - значило подтвердить ее нелепые страхи. Наконец он придумал, что ей сказать:
- Вы же знаете, как я отношусь к отцу.
Маргарита Семеновна попросила его ни о чем не говорить Всеволоду Степановичу, даже о том, что ходил в больницу. Но матери Константин в тот же день передал свой странный разговор с Маргаритой Семеновной. У него давно выработалось понимание, что надо и что не надо рассказывать матери. Этот разговор почему-то не следовало скрывать.
Последние годы Константина тревожило здоровье отца, перенесшего глубокий инфаркт, а умерла Маргарита Семеновна, сравнительно нестарая женщина, никогда не хворавшая.
…Валерка вернулся со стопой вбитых друг в друга картонных коробок из-под болгарских консервов и стал снимать книги с полок, сразу штук по двадцать.
- Дед, гляди и учись. Я с каждой полки упаковываю отдельно, готовыми блоками. Так же буду ставить обратно. Система, дед, во всем нужна система, научная организация труда.
- Смотри не перемудри! - предупредил Константин. - Ленивый все делает дважды. Твоя научная мысль всегда направлена на то, чтобы, упаси бог, не сделать что-нибудь лишнее, не перетрудиться…
- Разумеется! С древнейших времен прогресс двигали не те, кто любил вкалывать до седьмого пота, а те, кто соображал, нельзя ли добиться тех же результатов с меньшими затратами времени и энергии. Дед, я прав?
- Не втравливай меня в конфликт поколений! - Про себя Всеволод Степанович одобрил Валеркину систему. Подтащил поближе пару картонных коробок и стал без разбора перекладывать в них содержимое ящиков письменного стола.
Поглядывая на сына и внука, Всеволод Степанович примечал, как умело оба управляются с упаковкой. Вера Ивановна, ее воспитание. Русский образованный человек должен любить физический труд и споро делать какую угодно работу, на то у него голова.
«Когда я ее видел последний раз? Лет десять назад».
После разрыва Вера Ивановна перевелась в другой институт, но все-таки прежде иногда случалось встречаться, и она не делала вид, что его не замечает, - здоровались вполне дружески. Потом Вера Ивановна вышла на пенсию и исчезла из его поля зрения.
Когда умерла Маргарита Семеновна, к нему, как правило по субботам, стала приезжать Елена, жена Кости. Привозила продукты, супы, отварное мясо, наводила порядок в квартире, забирала в стирку белье.
- Мне, право, совестно, - бессильно протестовал он. - Надо найти хоть какую-нибудь прислугу.
- Прислуга? Где ее найдешь? Редчайшая специальность! А женщин с высшим образованием, как вам известно, по статистике больше, чем мужчин, - отшучивалась Елена.
Умная женщина, отлично водит машину, фигура стройная, как у девушки, но вблизи видишь морщины у глаз, отвисшие складки по углам красиво очерченных губ. Разве есть у Елены время следить за собой? Работа, семья да в придачу еще свекор-одиночка. Всеволод Степанович мучился приездами Костиной жены, но без нее он бы пропал.
Елена и сказала ему первая:
- Послушайте, почему бы вам не перебраться на житье в наш дружный коллектив? Квадратных метров хватает. Вы же знаете, Ляля с Виктором уезжают на три года в Индию… Ей-богу, перебирайтесь, Всеволод Степанович, не пожалеете. Люди мы тихие, интеллигентные. К тому же нас много, народ все занятой, деловой, никто вас стеснять не будет, при нашем многолюдстве вы просто затеряетесь в густой толпе… - Она говорила в своей обычной манере, как бы не всерьез, но Всеволод Степанович понял, что ему сделали официальное и давно обдуманное предложение.
Понял и сделал вид, будто принял за шутку.
Потом Костя решительно припер его к стене:
- Папа, не пора ли тебе перебраться к нам? Ты же сам говоришь, что тебе неудобно перед Леной. Да и мы все время волнуемся, как ты тут один. А если что случится? Если приступ? - Костя помолчал. - И Маргарита Семеновна… Я тебе говорил - она меня просила. - Костя выложил самое трудное и продолжал как о давно решенном: - Ты бы мог занять свой прежний кабинет. Валерка переберется в Лялькину угловую. Кстати, он уже затеял ремонт. Побелил потолок в кабинете и вместе с Виктором оклеил, полагая, что выбрал обои в твоем вкусе. Ты же знаешь, папа, как Валерка к тебе относится! Он спит и видит, что ты перебрался к нам и по вечерам играешь с ним в шахматы.
Костя так и не сказал, что мать согласна принять в дом бывшего мужа, но Всеволод Степанович прекрасно понимал - решала она. Ему ли не знать характер Веры Ивановны! Не она ли подсказала Косте, что говорить отцу! О Лялькином отношении ни слова, только известие - она с Виктором уезжает в Индию. Виктора Всеволод Степанович никогда не видел, но Лялькин муж, значит, все-таки помог Валерке отремонтировать дедов кабинет. Умелый, как все в доме, которым правит Вера Ивановна.
Костя упаковал оба портпледа, отнес к дверям. Туго набитые, перетянутые ремнями, они там встали как два стража. Всеволод Степанович нашарил рукой кожаное кресло, медленно в него опустился, отыскал в кармане стеклянную трубочку.
- Костя… Валерик… Погодите… Послушайте… Зря мы затеяли переезд. Ах, зря! Как я не подумал! И вас с толку сбил!
- Опять за рыбу деньги! - Валерка мрачно уселся на полу, разбросал длинные ножищи в линялых джинсах.
- Костя… Валерик… Надо отложить! Хотя бы на время! - Всеволод Степанович старался не глядеть на портпледы, прибывшие за ним.