Срывают отчий дом.Как будто душу рушат.Всё прошлое – на слом.Прощаемся с минувшим.
Прощаемся с собой.Ведь столько лет послушно,Как маленький собор,Хранил он наши души!
Всю жизнь мы жили в нем,Беду и радость знали.Охвачены огнемМои воспоминанья.
Как жаль, что довелосьДожить до дня такого…Отец не прячет слез.Застряло в горле слово.
И дом в последний разГлядит на всех незряче.То ли жалеет нас,То ль о минувшем плачет.
Отец
Отец мой сдает.И тревожная старостьУже начинает справлять торжество.От силы былой так немного осталось.
Я с грустью смотрю на отца своего.
И прячу печаль, и смеюсь беззаботно,Стараясь внезапно не выдать себя…Он, словно поняв, поднимается бодро,Как позднее солнце в конце октября.
Мы долгие годы в разлуке с ним были.Пытались друг друга понять до конца.Года, как тяжелые камни, побилиВеселое, доброе сердце отца.
Когда он идет по знакомой дороге,И я выхожу, чтобы встретить его,То сердце сжимается в поздней тревоге.
Уйдет…
И уже впереди никого.
«В актовом зале литинститута…»
От студенческих общежитий до бессмертья – рукой подать.
В актовом зале литинститутаМы сдаем экзамены на самих себя.Винокуров Женя, как юный Будда,В кресле притих, листки теребя.
Здесь вся будущая литература –Трифонов, Друнина, Соколов…Смотрят классики то светло, то хмуроНа тех, кто их потеснить готов.
Мы получим с годами свои литпремииЗа книги, за искренность и войну.И останемся в том героическом времени,Которое нам поставят в вину.
«Нас остается все меньше…»
Нас остается все меньше –Сверстников прошлых побед.С фронта со славой пришедшихВ будни надежды и бед.
Нас остается все меньше –Сверстников давних невзгод.Добрых, выносливых женщин,Живших в нужде на измот.
Мы ни о чем не жалеем.Мы – поколенье войны.Над клеветой и елеемСудьбы вознесены.
Чтобы доверьем минувшимНе обманули страну,Наши солдатские душиСнова идут на войну.
Тверской пейзаж
Я люблю апрельские рассветы.Над округой – праздник тишины.Старый дуб навесил эполетыИ река полна голубизны.
Здравствуй, день!Побудь еще со мною.Воздух льется в душу, как бальзам.Этот свет и волшебство лесноеРасплескались по твоим глазам.
Скоро вновь сирень раскроет завязьИ поднимет голубой букет.Я опять тебе в любви признаюсь,Словно не промчалось столько лет.
Словно я тебя вчера увидел,Увидал нежданно в первый раз.Ты надела свой весенний свитерЦвета неба, цвета грустных глаз.
Ты сейчас, как девочка, прелестнаВ искренней наивности своей.Лес расставил на поляне кресла –Модную округлость тополей.Я люблю апрельские рассветы.Я люблю их – если рядом ты.Тих наш лес, как в кризисе поэты.И красив, как в праздники менты.
Калязинская колокольня
Калязинская колокольняСтоит причудливо в реке.И всякий раз я жду невольно –Зайдется колокол в тоске.
А по ночам над тихой ВолгойВосходит музыка ее.И принимают молча волныТот звон в безмолвие свое.
Вновь оживает колокольня.И слышу я в тиши ночной,Что кто-то радостью и больюТревожно делится со мной.
В протяжном гуле колокольниМне слышен зов былых веков:И песня пахаря на поле,И стон идущих бурлаков.
Хлеб
Трудно родится хлеб.Трудно хлеб достается.Тот, кто душою слеп,Может быть, усмехнется.
И похохмит над тем,Как я, с достатком в доме,Хлеб суеверно ем,Крошки собрав в ладони.
Это живет во мнеПамять о той войне…
Горькие времена!Худенький мальчик, где ж ты?В сутки – лишь горсть зерна,Триста граммов надежды.
Бабушка нам пеклаХлеб из скупой мучицы.Жизнь,Что давно прошла,В сердце мое стучится.
Хлеб нас от смерти спас.Он и сейчас бессмертен…Всё настоящее в насЭтою мерой мерьте.