Он между тем ездил по ферме и в своей обычной холодной манере подгонял арендаторов-негров или, надев штаны цвета хаки ценою два доллара и высокие сапоги стоимостью четырнадцать гиней, возился с сельскохозяйственными машинами и с трактором, который по его настоянию приобрел старый Баярд, словом, временно превратился в почти цивилизованного человека. В город он теперь ездил лишь изредка и по большей части верхом и в общем проводил свои дни настолько благонравно, что его дед с тетушкой даже немного нервничали, полагая, что это не к добру.
— Попомните мои слова, — сказала мисс Дженни Нарциссе, когда та снова приехала к ней с визитом. — Он до поры до времени держит свои дьявольские штучки при себе, но в один прекрасный день они все вырвутся наружу, и тогда хлопот не оберешься. Бог знает, что это будет — может, они с Айсомом сядут на автомобиль и на трактор и устроят скачки с препятствиями… А вы зачем к нам пожаловали? Еще письмо получили?
— Я получила еще несколько, — рассеянно отвечала Нарцисса. — Я коплю их, пока не наберется достаточно для книги, и тогда привезу вам все сразу.
Мисс Дженни сидела напротив, прямая, как заправский гвардеец, с присущей ей холодной деловитостью, которая заставляла незнакомых людей и коммивояжеров заикаться в предчувствии неудачи еще до того, как они начинали излагать свои предложения. Гостья сидела неподвижно, положив на колени мягкую соломенную шляпу.
— Я просто заехала вас навестить, — добавила она, и в лице ее на какую-то долю секунды мелькнуло выражение такого глубокого и безнадежного отчаяния, что мисс Дженни выпрямилась еще больше и устремила на гостью пронизывающие серые глаза.
— Что случилось, дитя мое? Надеюсь, этот человек не явился к вам в дом?
— Нет-нет.
Выражение исчезло, но мисс Дженни все еще смотрела на нее своими проницательными старыми глазами, которые, казалось, видят гораздо больше, чем вы думаете — или хотите.
— Может быть, я немного поиграю на рояле. Я уже давно не играла, правда?
— Ну что ж, сыграйте, если вам хочется, — согласилась мисс Дженни.
Рояль был покрыт пылью. Нарцисса изящным движением открыла крышку.
— Если вы дадите мне тряпку…
— Ничего, я сама вытру, — заявила мисс Дженни и, задрав подол юбки, принялась яростно тереть клавиши. — Ну вот, теперь все в порядке.
После этого она выдвинула из-за рояля стул и уселась. Задумчиво и с некоторым любопытством она все еще продолжала смотреть на профиль гостьи, но вскоре старинные мелодии разбередили ей память, глаза ее смягчились, и воспоминания о безвозвратно ушедших в небытие, но все еще непобежденных днях самой мисс Дженни поглотили и гостью и тревогу, на мгновенье промелькнувшую в ее лице, и она не сразу заметила, что, играя, Нарцисса тихонько плачет.
Мисс Дженни наклонилась вперед и коснулась ее руки.
— А теперь расскажите мне, что случилось, — скомандовала она. И Нарцисса, все еще плача, своим низким контральто начала рассказывать.
— Гм, — произнесла мисс Дженни. — Этого следовало ожидать от человека вроде Хореса, которому совершенно нечего делать. Не понимаю, почему вы так огорчаетесь.
— Но эта женщина! — Нарцисса вдруг всхлипнула, как ребенок, и закрыла лицо руками. — Она такая грязная!
Мисс Дженни вытащила из кармана юбки мужской носовой платок и протянула его гостье.
— Что вы этим хотите сказать? Она что, не любит мыться?
— Да нет, совсем не то. Она… она… — Нарцисса вдруг отвернулась и опустила голову на рояль.
— Ах, вот оно что. Все женщины таковы, если вы это хотите сказать. — Мисс Дженни сидела все так же подчеркнуто прямо, созерцая опущенные плечи гостьи. — Гм. Хорес потратил на свое образование столько времени, что так ничему и не научился… Но почему вы его не остановили? Неужели вы не видели, к чему все это клонится?
Нарцисса немного успокоилась, перестала плакать, подняла голову и вытерла глаза платком мисс Дженни.
— Это началось еще до его отъезда. Разве вы не помните?
— Верно. Я теперь припоминаю множество бабьих сплетен. Кто же вам все-таки сказал? Хорес?
— Сначала миссис Мардерс. А потом Хорес. Но я никогда не думала, что он… Я никогда не думала… — Она опять закрыла голову руками, уронила ее на рояль и, всхлипывая, произнесла: — Я бы с Хоресом так не поступила.