Наутро мы оседлали коней, погрузили добычу, взяли себе каждый по лошади и помчались домой. Пожили мы дома недели две, и полковник уже убрал свою кукурузу, как вдруг узнаем, что Ван Дорн захватил Холи-Спрингс и спалил склады Гранта. Видать, и без нашей помощи обошелся.
Некоторое время он молча сидел и задумчиво жевал свой табак, как бы опять вызвав к жизни старых боевых друзей — ныне прах, возвратившийся в прах, за который они, быть может даже и нехотя, бились, не щадя живота своего, — и в их обществе вновь пережил те голодные славные дни, куда мало кто из ныне топчущих землю мог бы войти вместе с ним.
Старый Баярд стряхнул пепел с сигары.
— Вилл, — сказал он, — а за что вы, ребята, собственно говоря, воевали, дьявол вас всех побери?
— Баярд, — ответил ему старик Фолз, — да будь я проклят, если я это когда-нибудь знал.
После того как старик Фолз, по-ребячьи засунув конфету за щеку, удалился, унеся с собой свой пакет, старый Баярд еще посидел в кабинете, продолжая курить сигару. Потом он поднес к лицу руку, пощупал жировик у себя на щеке — правда, очень осторожно, вспомнив прощальные инструкции старика Фолза, — и вслед за тем ему пришла мысль, что, пожалуй, еще не поздно смыть эту мазь водой.
Он встал и пошел к умывальнику в углу комнаты. Над умывальником висел шкафчик с зеркалом, и Баярд осмотрел черное пятно у себя на щеке, еще раз потрогал его пальцем, а потом внимательно изучил свою руку. Да, ее, пожалуй, еще можно стереть… Но будь он проклят, если он ее сотрет, будь проклят тот, кто сам не знает, чего он хочет. Он бросил сигару, вышел из комнаты и через вестибюль протопал к дверям, где стоял его стул. Не доходя до дверей, он обернулся и подошел к окошечку, за которым сидел кассир с зеленым козырьком над глазами.
— Рес, — сказал он.
— Да, полковник? — поднял голову кассир.
— Какого дьявола этот проклятый мальчишка целыми днями тут околачивается и поминутно в окно заглядывает? — Старый Баярд понизил голос почти до нормального разговорного тона.
— Какой мальчишка, полковник?
Старый Баярд ткнул пальцем, и кассир поднялся с табурета, выглянул за перегородку и за окном, о котором шла речь, действительно увидел мальчика лет десяти или двенадцати, который с независимым и невинным видом на него смотрел.
— А, это сын Вилла Бирда из пансиона, — прокричал он. — Кажется, он приятель Байрона.
— Что он тут делает? Стоит мне сюда зайти, а уж он тут как тут и в окно смотрит. Чего ему надо?
— Может, он банки грабит, — высказал предположение кассир.
— Что?! — Старый Баярд в ярости приставил к уху ладонь.
— Может, он банки грабит! — прокричал кассир, нагибаясь вперед.
Старый Баярд фыркнул, в сердцах затопал к своему стулу и с грохотом прислонил его к дверям. Кассир бесформенной массой осел на табурете; где-то далеко в глубине его тучного тела урчал смех. Не поворачивая головы, он сказал:
— Полковник позволил Виллу Фолзу намазать себя этой мазью.
Сноупс, сидевший за своей конторкой, ничего не ответил и даже не поднял головы. Мальчик вскоре зашевелился и с независимым и невинным видом пошел прочь.
Вирджил Бирд теперь владел пистолетом, стреляющим струей аммиачной воды, от которой нестерпимо жгло глаза, маленьким волшебным фонарем и коробкой из-под конфет со стеклянной крышкой, в которой он хранил птичьи яйца, коллекцию насекомых, умиравших медленной смертью на булавках, а также небольшое сокровище, состоящее из мелких монет.
В июле Сноупс переменил свое местожительство. Он старался не встречаться с Вирджилом на улице и недели две совсем его не видал, пока однажды вечером, выходя после ужина из своего нового жилища, не наткнулся на Вирджила, тихо и благовоспитанно сидящего на ступеньках парадного крыльца.
— Хелло, мистер Сноупс, — сказал Вирджил.
В этот вечер, когда старый Баярд вернулся домой, негодованию и ярости мисс Дженни не было пределов.
— Ах ты старый упрямый осел! — возмущалась она. — Мало того, что Баярд тебя скоро на тот свет отправит, так тебе еще надо, чтоб этот старый шарлатан Вилл Фолз тебе заражение крови устроил! И это после того, что сказал тебе доктор Олфорд, а ведь с ним согласился даже Люш Пибоди, который считает, что хинином и каломелью можно вылечить все, начиная от сломанной шеи и кончая отмороженными ногами. Никакого терпения с вами нет; хотела бы я знать, за какие грехи я должна жить с такой публикой. Только Баярд немного утихомирился и я теперь не вскакиваю как ошпаренная при каждом телефонном звонке, так тебе непременно понадобилось, чтобы этот несчастный попрошайка намазал твою физиономию дегтем и сапожной ваксой. Кончится тем, что в один прекрасный день я соберу свои вещи и перееду жить в такое место, где про Сарторисов никто никогда и слыхом не слыхал.