На следующем заседании сэр Питер заявил, что, внимательно изучив сообщения ученых-антропологов, они с сэром Артуром пришли к весьма важному выводу.
— Мы имеем в виду, — сказал он, — каннибализм. Людоедство, даже в тех редких случаях, когда целью его является утоление голода или гурманство, есть не что иное, как ритуальный обряд.
К сожалению, у тропи не удалось обнаружить никакой склонности к людоедству.
К счастью, папуасы не проявили по отношению к ним такой же сдержанности: они не раз устраивали тайные пиршества, на которых ели мясо тропи.
Обращаем ваше внимание на тот факт, что все эти пиршества; происходили втайне.
А раз они происходили втайне, папуасы, видимо, либо вообще хотели скрыть это обстоятельство от белых, либо сохранить от белых в тайне обряды и церемонии, сопровождающие их ритуальные пиршества.
Естественно, папуасы не принимали бы таких предосторожностей, если бы собирались полакомиться просто дичью. Следовательно, тропоедство было для них ритуальным пиршеством и ели они не мясо животных, но мясо людей.
Тут сэр Питер сделал эффектную паузу, а затем продолжал:
— Это лишь симптом. Мы, безусловно, не имеем оснований доверять инстинкту папуасов больше, нежели наблюдениям, которые в течение полугода вели над тропи наши виднейшие ученые.
Но в то же время мы не можем и не считаться с инстинктами папуасов. Мы должны принять их в расчет, поскольку это инстинкты людей, которые по психологии своей гораздо ближе нас с вами к первобытным людям и благодаря этому могут скорее, чем мы, уловить в другом существе признаки примитивного мышления.
Я думаю, следовательно, что мы с вами проглядели у тропи какой-то, пусть зачаточный, признак религиозного духа, который однако, не ускользнул от внимания папуасов.
Мы с сэром Артуром догадываемся, в чем дело. Но для окончательного подтверждения нам необходимо уточнить некоторые уже заслушанные показания.
Он добавил, что надеется получить эти сведения в первую очередь от своего уважаемого собрата, геолога Крепса.
— Действительно, этот профессор, сказал сэр Питер, — имел возможность наблюдать тропи со всей пунктуальностью ученого и в то же время без предубеждений зоолога или антрополога. Ни одно показание, — заверил он, не может быть более объективным.
Во время следующего заседания присутствующие снова выслушали Крепса.
Сэр Питер спросил ученого, делали ли папуасы в своих набегах на тропи различие между теми, кто жил в скалах, и теми, кто жил в «загоне».
Крепе ответил, что папуасы охотились исключительно на тропи, живущих в скалах. Факт достаточно характерный, заявил он, так как прирученные тропи находились буквально под боком. Они жили почти без присмотра со стороны белых, и папуасам, особенно в первое время, была предоставлена полная свобода действий.
Сэр ГІитер спросил далее, много ли копченого мяса обнаружили в гротах члены экспедиции, когда впервые поднялись на скалы.
Крепс ответил, что мяса там было обнаружено очень немного.
— Мы полагали, — заметил сэр Питер, — что тропи коптили его с целью сохранить на более долгий срок.
Такого же мнения сначала придерживались и мы. Но потом убедились, что тропи не делали запасов. Когда у них возникала нужда в свежем мясе, они охотились и тут же съедали убитую дичь.
— А вы уверены, что они коптили сырое мясо?
— Абсолютно уверен, ответил Крепе. — Нам ни разу не удаюсь заставить тропи хотя бы просто попробовать вареное мясо. Оно вызывает у них отвращение. Сырое же мясо их самое любимое блюдо.
— Но если они такие любители сырого мяса, то в таком случае зачем они коптят его, ведь впрок они его не оставляют?
— Откровенно говоря, я и сам этого не понимаю. Здесь действительно какая-то загадка: тропи, живущие в скалах, не желают взять в рот мяса, которое не провисело над огнем хотя бы день. То же самое они проделывали даже с ветчиной, которую мы им давали, как будто хотели удостовериться, что она тоже прокопчена по всем правилам. Что же касается тропи из «загона», то они жадностью поедали предложенное им сырое мясо, ни о чем не тревожась.
— И вы из этого не сделали никаких выводов?
— Видите ли, — сказал Крепе, бывает, что, попав в неволю, животные быстро утрачивают свои прежние инстинктивные привычки, свойственные им в диком состоянии.
— И все-таки кое-какие факты действительно могут показаться странными, особенно если их сопоставить, — сказал сэр Питер. — Во-первых, тропи предпочитают сырое мясо. Во-вторых, тропи, обитающие в скалах, вопреки своему пристрастию, коптят его, однако не с целью запаса впрок. В-третьих, прирученные тропи сразу же изменяют своим привычкам. В-четвертых, папуасы-каннибалы охотятся за первыми и не обращают ни малейшего внимания на вторых. Но ведь вы сами, обратился он к Крепсу, — сказали о прирученных тропи: «Мы собрали самых бездельников»?
— Совершенно верно, — с улыбкой подтвердил Крепе.
— Поставим себя на место папуасов, продолжал сэр Питер. — Перед ними странное племя — полуобезьяны, полулюди… Одна часть этого племени производит на них впечатление гордецов и свободолюбцев. В некоторых их привычках папуасы справедливо видят нечто гораздо более важное, чем инстинкт или пристрастие, в их глазах это примитивное поклонение огню, признание его магической власти очищения. Другая часть племени, легкомысленная и беззаботная, продает свою свободу за несколько кусков сырого мяса; предоставленная самой себе, она сразу же отказывается от тех обычаев, которым до того следовала не инстинктивно и, уж конечно, не сознательно, а просто из подражания. И наши папуасы не ошиблись: первых они сочли за людей, вторых — за обезьян.
Нам кажется, что они на правильном пути. У этого племени, стоящего на границе между человеком и животным, не все особи сумели перешагнуть эту границу. Но мы полагаем, что, если некоторые из них все же перешли грань, мы вправе требовать, чтобы весь вид был принят в лоно человечества.
«Впрочем, — признавался он потом в разговоре с сэром Кеннетом, многие ли из нас имели бы право именоваться людьми, если бы нам пришлось перейти эту границу без посторонней помощи?..»
Докладом комиссии Саммера устанавливалось, таким образом, что, поскольку у тропи обнаружены признаки религиозного духа, нашедшие свое выражение в ритуальном поклонении огню, они должны быть приняты в человеческую общину.
Учитывая состояние крайней дикости, в которой пребывает это племя, говорилось в докладе, необходимо взять тропи под защиту, в частности оградить их от всех посягательств со стороны. Комиссия предлагала выработать особый статут, который Великобритания рекомендовала бы Австралии и Новой Гвинее под контролем ООН.
Все эти предложения были приняты подавляющим большинством голосов, и в этот вечер наконец-то облегченно вздохнул огромный клан английских текстильщиков.
Глава семнадцатая
Чисто формальный процесс. Присяжные вздыхают с облегчением. Все хорошо, что хорошо кончается. Мрачное настроение Дугласа Темплмора. Френсис черпает надежду в самой безнадежности. Забавные противоречия во взглядах судьи Дрейпера. «Новая эпоха становления». Оптимистические выводы, сделанные в кабачке «Проспект-оф-Уитби».
Второй процесс, поскольку страсти уже улеглись, начался в обстановке доброжелательного любопытства к обвиняемому. Теперь, когда все сомнения исчезли, убийство это стало казаться будничным, как и всякое убийство. Обвиняемому дружно желали успеха, так как еще свежа в памяти была та роль, которую он сыграл в эмансипации тропи. Надеялись, что прокурор примет во внимание доводы защиты и что присяжные проявят достаточно снисходительности. Заключались пари о характере будущего приговора. Некоторые заядлые спорщики отваживались ставить даже на полное оправдание. Причем ставки были немаленькие.
Леди Дрейпер старалась успокоить Френсис, она никак не могла взять в толк, что ее так угнетает. Новый судья, говорила она, давнишний друг ее мужа. Да и прокурор тоже. Конечно, оказывать на них прямое давление сэр Артур не имеет права. Но он с полуслова понял, каково их отношение к процессу. А оно, судя по всему, было благожелательным.