Она подошла к столу и опустилась в кресло для посетителей.
— Егор Алексеевич, могу сообщить вам одну интересную вещь. Вы знаете, у нас работает Татьяна Сумарокова?
— Татьяна Александровна? Знаю.
— Теперь второй вопрос. Вы знаете артиста, который играет в кинофильме «Чайковский»? Еще он играл в «Девять дней одного года», «Берегись автомобиля»…
— Это кто, Смоктуновский, что ли?.. Как же.
— Так вот, Егор Алексеевич, артист Иннокентий Смоктуновский дал исключительно высокую оценку по линии понимания искусства нашей Сумароковой. Он прислал ей свою фотокарточку с личным автографом.
— Сумарокова небось на седьмом небе, а?
Полина помедлила: «Сейчас будет самое неприятное».
— А она пока этого не знает. Вот. — Полина достала из кармана жакета конверт, вынула открытку и положила ее на стол перед Зайцевым.
Зайцев с видимым удовольствием долго рассматривал знакомое лицо артиста и прочитал надпись.
Он вернул открытку Полине, и она заметила, что лицо управляющего обрело обычную строгость.
— Значит, она еще не знает… А к вам-то она как попала, эта фотография? Конверт ведь пришел Сумароковой. Какое же вы имели право?..
Полина промолчала.
— Сумарокова очень толковый работник, — сказал Зайцев и углубился в свои бумаги, давая тем самым понять, что аудиенция окончена. — Умная, образованная девушка.
— Это верно, — кивнула Полина и подумала: «Карточка с автографом уже оказала свое действие».
— Соедините меня с Фоменко, — сказал Зайцев, еще раз давая понять Полине, что сознательно переходит на официальный тон, так как не одобряет ее поступка.
Вернувшись в приемную, она соединила управляющего с директором завода Фоменко, старательно заклеила конверт и успела при этом бросить прощальный взгляд на исполнителя роли композитора Чайковского.
В тот же день она все рассказала Тамаре, Любе, Софье Семеновне, еще кое-кому.
Так тайна перестала быть тайной.
Потом Полина не переставала удивляться — все, решительно все, кому она поведала содержание автографа, говорили о Сумароковой как о прямо-таки необыкновенном человеке. Она и культурна, она и умница и прекрасный работник, что вполне естественно — она с отличием окончила институт, много читает, любит стихи и так далее и тому подобное. Полина слушала и пожимала плечами: «Честное слово, даже смешно — стоит большому человеку обратить внимание на рядового товарища, и все хором начинают говорить, что он вовсе не рядовой, а очень ценный и почти что незаменимый».
К концу дня все, включая буфетчицу Клаву, были полностью в курсе дела.
Полину время от времени томили легкие угрызения совести, но она сумела убедить себя, что вина ее не так уж и велика. Будь она плохой и непорядочной, она могла бы оставить эту открытку у себя и шепнуть подругам, что свой автограф артист прислал ей — Полине. И в этом никто, возможно, и не стал бы сомневаться, тем более что на открытке Иннокентий Смоктуновский конкретно не указал, кого именно он сердечно приветствует.
«…Последний раз мы были вместе, и вдруг наступил момент, когда я и он сразу замолчали. И я вспомнила твои слова: «Мы молчим не потому, что нам нечего сказать». Но дальше было совсем интересно. Илья посмотрел на меня, как тогда в электричке на бородатого аптекаря, и сказал: «Помните, как Андрей заметил в тот вечер, что говорим только мы с вами». Я сказала: «Смешно, но я подумала о том же самом».
Оля! Я все время вспоминаю твои слова на кухне. Я была совсем спокойна, во всяком случае — внешне… Не знаю, зачем я все это пишу, мы с тобой скоро увидимся, и у нас будет большой разговор. Я тебе скажу: «Я, знаешь, няня, влюблена!» — а ты скажешь: «И, полно, Таня, в эти лета мы не слыхали про любовь». А я тебе отвечу: «Няня, расскажи-ка ты это кому-нибудь другому». Я прекрасно помню, как ты еще в школе целовалась с Юркой Мызиным и уверяла меня, что это настоящая любовь и это на всю жизнь.
Оля, милая! Не сердись на меня. Дело в том, что я просто поглупела. Я изо всех сил хочу казаться обычной, как ты говоришь — нейтральной, но у меня ничего не получается.
Утром меня вызвал Зайцев, у нас был абсолютно деловой разговор, но я заметила, что он бросает на меня весьма многозначительные взгляды. Я, конечно, не могла предположить, что наш управляющий принял внезапное решение развестись со своей любимой супругой и жениться на мне. Но все-таки мне захотелось спросить его: «Что с вами происходит?» Я была готова задать ему этот вопрос, но тут меня осенило — или уже сработала устная информация, или человек посмотрел мне в глаза и все понял. Значит, не зря сказано — «глаза — зеркало души».