Тияна во дворе услышала о побеге Рамиза, и я рассказал ей все, что знал. Она сразу встревожилась:
— А тебя не впутают?
— Кто станет меня впутывать? Я-то здесь при чем? И как можно меня впутать? Я понятия не имею, как это произошло.
— Ты уверен, что тебе ничего не будет?
— Уверен. Эту игру ведут люди побольше нас.
— Большие играют, маленькие слезы льют.
— На этот раз ты не права.
— Дай-то бог. Ты уж никому не рассказывай то, что знаешь.
— Дурак я, что ли!
Тут она вспомнила про Османа Вука и пустилась в рассуждения:
— Он и по виду настоящий гайдук! Такое только он мог сделать.
Меня смутили ее слова, надо было немедленно отвести от Османа подозрение.
— Что-то пришелся тебе по вкусу этот гайдук. А все потому, что назвал тебя красавицей.
— Оставь. Не говори глупости.
— Он это каждой женщине говорит.
— Мне-то что за дело!
— А побег устроил не он. Он ночь напролет пил.
— Мог выйти и вернуться.
— Он из корчмы шагу не ступил до самой зари.
— Кто ж тогда?
— Не знаю.
Не он похитил Рамиза из крепости, но все выполнено по его замыслу. Говорить ей это мне не хотелось, меня задело ее восторженное отношение к Осману, пусть и справедливое. Он делает что хочет, берет от жизни все, что ему нравится, он достаточно умен, чтоб все рассчитать как следует, и достаточно легкомыслен, чтоб не задумываться о причинах и следствиях. Если бы похищение не удалось и его люди погибли, его нисколько бы это не взволновало. Он думает только о себе. Жизнь для него — радость, наслаждение, занятное приключение. Он как ветер, как полуденное солнце, как весенний дождь, делает свое, живет, как живет природа, ни на кого не оглядываясь, люди получают от него, что могут и что он позволяет, а он знай идет своим путем, который никуда не ведет. Ему неведомы мечты и грезы, он твердо стоит на земле, пользуясь всеми ее благами, он не мечтает, а берет, не обороняется, а нападает.
Однако почему он освободил Рамиза?
Он придумал, как это сделать, устроил себе прочный заслон из сотни пар глаз, сознательно направив их в ту ночь на себя, и все произошло согласно его воле. Никому ничего и в голову не могло прийти, он с Рамизом и знаком не был, зачем ему было подвергать себя опасности?
А предприятие и впрямь было опасное. Если бы похитителей поймали, его роль непременно открылась бы, и тогда ему не помог бы и Шехага.
Почему он сделал это? Корысти ему никакой, Рамиз сам по себе его не волнует, да я и не верю, что он способен на какую-либо жертву. Поступает он, как ему заблагорассудится, слушается лишь своих желаний. Возможно, его толкнуло на это чистое упрямство, мятежный дух, жажда необычного и рискованного, желание посмеяться над смятением преследователей, устремившихся по ложному следу. Или вообще лишить их малейшего следа, оставить во мраке неведения, словно похищение было совершено не людьми, а бесплотными духами.