Гришка взял кол и пошел к ограде.
— Сань! — крикнул он. — Ведро подай.
Санька появилась на крыльце в алой длинной юбке, в синей майке, с прибранными волосами. Она поставила на землю рядом с оградой ведро воды, а в ведро посадила ковш. Оттуда, из Санькиного дома, пахло сладкими пирогами, теплым квасом и яичницей с луком.
— Самогончик, Сань, готовь, — сказал Гришка и приподнял кол.
— До Троицы доживешь, — улыбнулась Санька своим румяным лицом и, застенчиво глядя под ноги, пошла в избу.
Гришка высоко занес кол и ударил. Земля чекнула и глубоко впустила в себя кол. Гришка еще раза три ударил в дыру.
— Лей, — сказал он.
Олег плеснул, Гришка глубоко всадил кол, покачал его, еще раз всадил, уже окончательно, и полез в карман за табаком. Он свернул цигарку и стал прикуривать.
На дороге появился дядя Саша. Его белая рубашка поплескивала на ветру и туго обтягивала локти закатанными рукавами. На ходу дядя Саша достал из кармана пачку папирос, щелчком выбил из нее папироску, поймал ее в воздухе и заложил в рот.
— Трудимся? — спросил он.
— Трудимся, — сказал Гришка. — Помогай, Санька самогончику нам отвалит.
— Не пожалеет? — улыбнулся дядя Саша и стал прикуривать от Гришкиной цигарки.
— Сань, не пожалеешь самогона хорошему человеку? — крикнул Гришка.
Санька показалась на крыльце, поздоровалась с дядей Сашей, посмотрела на него, чуть наклонив голову, как бы из-под руки, и проговорила:
— Хорош будет, не пожалею.
Гришка хлопнул дядю Сашу по плечу, сказал одобрительно:
— За плугом не хваливали, за обедом не хуливали.
— Ешь до поту, работай до изморози, — засмеялась румяная Санька и, опять наклонив голову, зарумянилась пуще, ушла в избу.
Дядя Саша поднял с земли кол, отмерил от Гришки четыре широких шага, расставил ноги, уперся ими покрепче в землю и напряг руки. На руках надулись длинные узловатые тяжи, а дядя Саша ударил колом в лужайку, шумно выдохнув. Вышла Санька с пустым ведром. Пошла к колодцу, на ходу улыбчиво сказала:
— Порабатывай, порабатывай, брагой-то, поди, не обидим.
Олег подошел к дяде Саше и подал ему поясок.
— Возьми, — сказал он, — дядя Саша, передать Калина просила.
Дядя Саша взял поясок, спрятал его в карман и нахмурился.
Олег подобрал свой самолет и пошел.
— Олег, давай заводи его! — крикнула с крыши Наташа. — Него там?
Олег завел пропеллер, поднял самолет над головой и пустил его в небо. Самолет поднялся, выправил корпус и полетел над деревней в сторону мельницы. Он шел ровно, чуть снижаясь и слегка покачивая крыльями. Наташа стояла на крыше и следила за ним, придерживаясь рукой за трубу.
— Ой, в озеро сел! — крикнула она и прямо на животе съехала с крыши.
Наташа спрыгнула на землю, выскочила за ворота и кинулась к озеру. Она подбежала к воде, сбросила платье, широкими шагами вбежала в озеро, легла на него грудью и поплыла. Енька положил хомут возле ворот и тоже пошел на берег.
Самолет лежал среди озера, как белый маленький остров. Волны колыхали его и гнали к тому берегу. Наташа плыла среди синей воды за самолетом, высоко над головой вскидывала руки и оглядывалась. Она подхватила самолет рукой, подняла его над озером и поплыла назад. Она плыла, лежа на боку и шумно работая ногами. Ноги взбивали глубокую сверкающую пену, и за Наташей тянулся искрящийся снежный след. Наташа подплыла к берегу, встала по пояс в воде и сказала:
— А теперь отвернитесь, я оденусь.
Олег и Енька отвернулись и тихонько пошли прочь.
— Куда же вы? — крикнула Наташа. — Вы только не смотрите, а я оденусь.
— Одевайся, одевайся, — сказал Енька.
Наташа одевалась и громко говорила:
— Ужас какой, вот это самолет! Летает, и все. Олег, ты скоро летчиком будешь. Олег, когда ты будешь летчиком, прокатишь меня на самолете?
— А если немцы собьют? — сказал, не оборачиваясь, Енька.
— Тогда немцев уже не будет. Вот и все, я оделась.
Наташа стояла, широко расставив ноги, по ногам еще стекала вода. Наташа держала перед собой самолет и ликующими глазами смотрела на него.
— Олег, отдай мне самолет, — говорила Наташа.
— Зачем он тебе? — говорил Олег.
— А это будет мне от тебя подарок. Я буду на нем летать и вспоминать тебя, — говорила Наташа.
— Далеко ты на нем улетишь, — говорил Енька.
— Не твое дело. Улечу, — говорила Наташа. — Улечу, и не догонишь, Енька, ты лучше скажи ему, чтобы он отдал мне самолет.
— Вот я его чуть подправлю, — говорил Олег, — элероны другие сделаю и отдам. А себе другой соберу. Ну давай, я отнесу его.