И вот однажды человек расставил сети и поймал лошадь. На спину ей он водрузил седло, взнуздал и стал стегать нещадно кнутом, а в бока вонзал шпоры. Правда, иногда он мыл и чистил ее, но в поле никогда не выпускал — чтобы не убежала, а запер в четырех стенах.
Никто не отнял у тигра леса, у льва — пещеры, а у лошади отобрали ее широкое поле и посадили в конюшню. О ветры и воздух, вы наделили эту тварь высоким стремленьем к свободе, но не смогли избавить ее от оков!
Когда лошади стало невмоготу, она забила копытами в стену. Она изранила себе ноги, а стена… Впрочем, со стены осыпалась штукатурка…
Человек не на шутку разгневался.
— Какая неблагодарность! — вскричал он. — Я кормлю ее и пою, плачу конюхам, чтобы ни днем ни ночью глаз с нее не спускали. Право же, трудно ей угодить!
И вот, стараясь угодить лошади, конюхи с таким рвением принялись за работу, что вскоре она уже не в силах была шевельнуться. Тогда человек сказал своим друзьям и соседям:
— Готов поклясться, во всем мире не сыскать такого верного и преданного существа, как эта лошадка.
— О да! — угодливо отозвались друзья и соседи. — Всегда спокойная, как вода в пруду. Такая же кроткая и мирная, как ваша вера.
Да оно и понятно. Ведь лошади не было дано ни настоящих зубов, ни когтей, ни рогов, а бить копытами не то что в стену, но даже в пустоту ей строго-настрого запретили. Чтобы хоть немного отвести душу, ей только и оставалось, что ржать, задрав голову к небу. Но это нарушало покой человека, да и соседи невесть что могли подумать — ржание лошади отнюдь не выражало любви и преданности.
Тогда появилось на свет множество всяких приспособлений, чтобы заткнуть лошади глотку. Но заставить лошадь совсем замолчать все же не удалось, и порой у нее вырывался сдавленный звук, подобный предсмертному хрипу.
Однажды этот звук долетел до ушей Брахмы и прервал его созерцательный сон. Глянул Брахма на землю, на открытое поле. Где же его лошадь?
И призвал к себе творец Яму:
— Твои проделки, конечно! Это ты стащил мою лошадь?
— О творец, — взмолился Яма. — Почему ты всегда подозреваешь меня? Обрати свой взор в ту сторону, где живет человек.
Творец посмотрел в ту сторону, где живет человек. И что же он увидел? Крохотный клочок земли, на нем высятся каменные стены, а за ними стоит лошадь и чуть слышно, устало похрапывает.
Вскипел Брахма.
— Если ты не освободишь мою тварь, — грозно крикнул он человеку, — я дам ей острые, как у тигра, когти и зубы, и уж тогда она не будет служить тебе!
— Неужели ты станешь поощрять кровожадность? — упрекнул его человек. — По правде сказать, твое создание недостойно свободы. Для его же блага, в ущерб себе я построил конюшню. Превосходную конюшню.
— Нет, ты отпустишь ее на свободу! — упрямо твердил всевышний.
— Ладно, отпущу, — согласился наконец человек. — Но не раньше чем через семь дней. Если и тогда ты скажешь, что ей больше годится поле, чем конюшня, я сдаюсь: твоя взяла.
Что же, вы думаете, сделал человек? Он пустил лошадь в поле. Но крепко стреножил ее. Бедное животное стало передвигаться прыжками, нелепыми и смешными, — лягушка и та грациознее скачет.
Брахма живет высоко в небе. Как лошадь ковыляла, он видел, но пут на ее ногах не разглядел, и в каком же смехотворном виде предстало пред ним его создание! Творец даже покраснел от стыда.
— Да, ошибся я, видно, — пробормотал он.
Человек, сложив почтительно руки, сказал:
— Как повелишь мне теперь поступить с этой несчастной тварью? Если бы в твоих небесных владениях было поле, я, пожалуй, решился бы отправить ее туда.
— Что ты, что ты! — всполошился Брахма. — Забирай ее, да поскорее, в свою конюшню!
— О владыка, — не унимался хитрец, — для человека эта тварь — тяжкое бремя!
— Так ведь на то ты и человек, чтобы принять это бремя, — ответствовал Брахма.
1922
Как обучали попугая
Жил-был попугай. Глупый-преглупый. Священных книг не читал, только и знал, что трещать, прыгая с ветки на ветку. Он и понятия не имел о том, что такое правила и законы.
— Не понимаю, зачем существуют такие птицы! — брюзжал раджа. — Только плоды в лесах поедают, а мы терпим убытки на нашем царском рынке. — И он отдал приказ обучить попугая всяким наукам и хорошим манерам.
Обучение попугая было поручено царским племянникам.
Всех пандитов страны призвали ко двору на совет. Долго обсуждали они вопрос: в чем причина невежества вышеупомянутой птицы?
И решили: все дело в том, что гнездо птицы, сплетенное из травинок и соломы, уж очень убого. Прежде всего надо соорудить ей красивую клетку.
Пандиты получили вознаграждение и, довольные, разошлись по домам.
Золотых дел мастер стал сооружать клетку из чистого золота. Клетка вышла на славу. Посмотреть на эту диковинку стекались любопытные со всех концов света. Одни качали головой:
— Зачахнут теперь науки.
— Ну и пусть чахнут, — говорили другие. — Зато какая чудесная клетка. Повезло птице!
Золотых дел мастер получил в награду целый мешок денег и, не чуя под собой ног от радости, поспешил домой.
Наконец решили приступить к обучению птицы.
— Однако для нашего дела, — прогнусавил пандит, засовывая в ноздрю табак, — потребуется немало книг.
Тогда племянники раджи созвали целую армию переписчиков и посадили их за работу. Переписчики день и ночь делали копии с книг, затем копии с копий, пока не выросла целая гора рукописей.
— Ну, теперь конец, — говорили те, кому довелось видеть это. — Пропали науки.
Переписчики вернулись домой с подарками, которых было столько, что пришлось везти их на повозках. С тех пор их семьи не знали нужды.
Драгоценная клетка доставляла племянникам уйму хлопот — то чинить ее надо, то чистить. Наблюдая, как моют, скребут и чистят клетку, люди говорили:
— А ведь лучше становится.
Между тем для обслуживания сего «храма наук» с каждым днем требовалось все больше мастеров и подмастерьев, а еще больше надсмотрщиков. И все, понятно, мечтали на этом руки погреть.
Сказать по правде, мастера с подмастерьями и вся их родня набили сундуки всяким добром и зажили в полном довольстве в новых роскошных домах.
Многого недостает в нашем мире, зато хулителей всегда вдоволь.
— Клетка, — уверяли они, — все краше становится, а вот про птицу забыли.
Слова эти достигли слуха раджи. Приказал ом тогда позвать племянников.
— Дорогие племяннички, — сказал он, — что это я слышу?
— Махараджа, — отвечали племянники, — если ты хочешь знать правду, вели позвать золотых дел мастеров, пандитов и переписчиков, вели позвать тех, кто чинил клетку, и тех, кто наблюдал за починкой. У хулителей подвело животы от голода, вот они и возводят напраслину!
Раджа прекрасно все понял и… пожаловал каждому из племянников золотое ожерелье.
Обучение продолжалось с блистательным успехом. И вот однажды раджа пожелал сам в этом удостовериться. В сопровождении свиты он направился к великому святилищу знаний.
Как только раджа приблизился к вратам святилища, затрубили раковины, горны и охотничьи рога, зазвучали гонги и тамтамы, загрохотали барабаны и литавры, запели флейты и дудки. Пандиты тряхнули своими косичками и, откашлявшись, заунывными голосами затянули мантры. Мастера, переписчики, надсмотрщики и несметные полчища их родни разразились приветственными кликами.
— Каково, махараджа? — спросили племянники с подобострастной улыбкой.
— Да, шуму немало, — согласился раджа.
— Только ли шуму? Немало и смысла во всем этом.
Радже все пришлось по вкусу. Выйдя из святилища знаний, он уже хотел взобраться на слона. Как вдруг к нему подскочил какой-то человек, из тех, что скрывался в толпе хулителей, и спросил: