— Ворованным французским коньяком, хотите вы сказать? Нет? Но, быть может, вы станете утверждать, что все зависит от точки зрения?
— Именно это самое я и утверждаю, господин офицер. Это зависит от точки зрения и от вкуса. Но не будем об этом спорить.
Оба — и словак и немец — заставляли себя проявлять смешную сентиментальную учтивость, но каждый решил про себя продолжать в том же тоне и дальше. Он как бы служил им порукой, что с каждым словом ненависть их друг к другу будет все возрастать.
— Так вы не станете пить?
— Спасибо! Не пью!
— Я считал вас более остроумным. Кстати, в блиндаже я наблюдал нечто иное.
— Сожалею, что у вас столь блестящая память.
— Не понимаю.
— Поверьте, господин обер-лейтенант, что в нашем положении, на этой отрезанной высоте, у каждого — свои желания.
— Да, конечно. Например, желание выбраться из этой каменной дыры.
Кляко беззастенчиво расхохотался. Смех звучал жестко, как тогда на марше, когда солдаты оглядывались на запад и прикидывали, какое расстояние отделяет их от дома. Лукан помнил этот смех и теперь заметил, что Виттнер начинает побаиваться Кляко. Он убедился в этом, когда поручик после долгого молчания окликнул Виттнера.
— Разрешите мне кое-что заметить?
— Пожалуйста, пожалуйста! — И осчастливленный Виттнер наклонил к Кляко красное лицо.
— Когда вы молчите, вы еще сносны. Вот и все. Мне хочется спать.
«Он ищет ссоры», — подумал Лукан. Виттнер от скуки или от страха рассматривал свои толстые пальцы и изредка поглядывал на прогалину, где лежали двое убитых. Между пальцами и прогалиной была какая-то связь, но Лукан пока не уловил — какая же. Поведение поручика Кляко тоже требовало объяснения. Оно было опасно, было… Боже! Кляко сомневается, что уцелеет здесь. Или же он не хочет возвращаться. Да, Кляко не хочет возвращаться на запад, домой.
На прогалину выбежал немецкий солдат. Он бежал к ним, на высоту. Глаза живых, кто тут был, неотрывно, против воли, смотрели на убитых. Солдат благополучно проскочил прогалину, а пулемет в дальнем углу промолчал. Солдат спрятался в кустах, переводя дух и постепенно приходя в себя. Ему посчастливилось преодолеть зону обстрела. Это было ощущение радостного, но бесполезного второго рождения: человек остается в живых только для того, чтобы умереть через час или через неделю.
Солдат подполз к каменному гнезду, а пулемет так и не дал о себе знать. Солдат бросился в окоп и на четвереньках добрался до НП.
— Приказ господина майора! — И он подал Виттнеру листок.
— Да, да, — пробормотал Виттнер дрожащим голосом. И пальцы его тоже дрожали. Потом он воскликнул: — Невероятно! «До семи ноль-ноль покинуть высоту. Майор фон Маллов».
— Этого следовало ожидать. Итак, позор на весь мир обеспечен, господин обер-лейтенант. Блистательно!
— Послушайте, дружище!
Виттнер снял каску. Волосы его взмокли от пота.
— Дружище, дружище! — передразнил Кляко.
— Объявить солдатам и — шагом марш! — решил Виттнер, вспомнив, что он обер-лейтенант, помощник командира пехотного батальона.
Выполнив приказ, — объявить солдатам, — связной вернулся.
— Разрешите обратиться, господин обер-лейтенант?
— Пожалуйста.
— Можно мне остаться здесь с вами?
— Нет! Вы пойдете первым.
— Но…
— Молчать! Приказываю молчать! Какая это дисциплина! Кругом марш!
— Слушаюсь!
Солдат подчинился. Он отполз, в трех метрах от НП выскользнул из окопа и кубарем скатился в кусты. Но картина повторилась: он присел на корточки, перекрестился и, не успев перебежать прогалину, попал под пулеметный обстрел.
— Я так и знал. Иван пропускает сюда, а отсюда не выпустит никого. Господин…
— Господин обер-лейтенант! А как быть с гранатами?
Немецкие солдаты сгрудились у НП: вопрос о гранатах был лишь хорошим предлогом обратиться к офицеру. Солдаты курили, беспокойно озираясь, но в глазах их еще жила надежда.
— Молчать! Шагом марш! Впереди пойдут стрелки, за ними пулеметчики! В нашем распоряжении семнадцать минут. — И уже потише Виттнер добавил: — Солдаты, придумывайте что-нибудь сами, иначе Иван скосит вас, как траву.
Первые двое не придумали ничего нового и погибли. Один еще подергивал ногой в предсмертных судорогах. Третий, казалось, сошел с ума. Став во весь рост, он сбежал со склона и, не останавливаясь в кустах, огромными прыжками перепрыгнул убитых. Скрытый пулеметчик от неожиданности не успел дать очередь. Он, видно, ждал, что немец остановится в кустах. Вслед за тем удалось перебежать прогалину и четвертому солдату. Пятого пулеметчик скосил в кустах.