Во рту виднелась крепкая челюсть, крупные длинные зубы.
— Перестань хвастаться своей скромностью! Слушать противно. Ты надоедлив!
— Слишком сильно сказано, пан… мм… слишком сильно. Это ваш брат. Я полагаю, что скромность никому не вредит.
— Истинная правда, пан директор. — Махонь погрозил брату сухим пальцем и усмехнулся.
— Я не хочу быть судьей между вами, это совсем не мое дело. Но я, просто так, хотел бы узнать, что… что вы имели в виду, сказав, что и в Правно… того… стреляют и что на это не следует закрывать глаза? — Швара поощрительно улыбнулся старшему брагу, словно желая сказать: «Не бойтесь, пан Махонь, вдвоем мы с ним справимся».
— Что я имел в виду? Линия фронта проходит не только на востоке, но и у нас здесь, в Правно. Все мы солдаты. Вы, мой брат, я. Все! Но многие этого не понимают, и в этом их ошибка.
— И вы считаете, что это… мм… надолго?
— Предположим, что да. Пока идет война, именно так.
— Меня это несколько изумляет, пан… Мм… Вы… мм… человек все-таки более или менее военный, ну и вообще. Я изумлен…
«А он ведь еще не ел. Это ужасно!» Махонь сухими пальцами взял чашку и поднес ее ко рту.
— Вы можете изумляться, но это ничего не изменит.
Младший Махонь надул губы, желая показать Шваре, что он владеет собой и мог бы ответить резче, если б считал это нужным.
— Но я хочу, хочу знать, в чем дело! Вы, пан… мм… человек все-таки более или менее военный, вы обязаны поддерживать порядок в городе. Куда мы катимся? Я не понимаю. Всякий, кому вздумается, стреляет — и все тут! Чувствуешь, что ты в опасности, вот как! Дичь какая-то, да! Все валят на войну, все хотят ею прикрыть как дырку заплатой, мм… и я… я утверждаю, что все это от нерадивости и почти от бездарности властей. — Швара взял чашку, залпом выпил кофе. — И вообще… — Он откинулся на спинку кресла Гекша.
«Старый хрен!» — подумал младший Махонь.
— Нет ли у тебя немного рому? — спросил он, стремительно оборачиваясь к старшему брату.
— Найдется.
И Махонь ушел в кухню. С ним ушло что-то, заставлявшее Швару поддерживать разговор.
— Я этого просто не понимаю… мм… как это понимать? У нас тут так много войска, целый артиллерийский полк и…
— Войска? Чем дальше, тем вы лучше! Нельзя ли прекратить этот разговор?
— Позвольте!
— А вот и мой братец, мой преподобный братец! Он принес нам ром. Не хотите ли выпить? Ром укрощает страсти.
Махонь-младший взял бутылку, намереваясь налить Шваре.
— Простите! Я не пью!
— Дорогой брат! Ты молод и не умеешь сдерживаться. Ты набрасываешься на пана директора, оскорбляешь его. Тебе не стыдно?
— Завтра!
— Что?
— Завтра мне будет стыдно. Ваше здоровье, пан Швара! За твое здоровье, милый брат! — Махонь-младший преувеличенно низко поклонился каждому.
Никто ему не ответил.
Наступила тишина.
Трое сидели за столом и не могли молчать. Над ними висело облачко голубоватого дыма, чуть едкого, чуть ароматного. Оно сгущалось, проникало во все поры стен и мебели. Первым заговорил Швара, желая хотя бы отчасти оправдаться:
— Я не сказал вашему брату ничего, решительно ничего. Я только заметил, что просто не понимаю, как в городе при наличии войск, жандармерии, и… мм… гарды, и немцев почтенные люди не чувствуют себя в безопасности. Коммунисты стреляют, ни за что ни про что обидели господина Киршнера, и завтра то же самое может произойти с вами или со мной… Мм… я попросил бы еще чуточку кофейку. — Швара протянул чашку Махоню.
— Очень рад!
Невероятно черный, невероятно долговязый Махонь вскочил, сухими пальцами схватил чашку и ушел в кухню. Он подложил дров в печку, налил воды и уставился на чугунную плиту. Прядь волос скользнула по гладкому виску и повисла над правым ухом.
Младший Махонь перестал обращать внимание на своего собеседника. Он вел себя так, словно был один в комнате. Налил рому, выпил. Тихонько насвистывая, положил ногу в туфле себе на колено, завязал шнурок. Заметив следы пыли на штанах, потер их пальцем, обмахнул, продолжая насвистывать в такт.
Швара, не желая смотреть на все это, курил, пуская клубы дыма, словно хотел спрятать за ними свой неуверенный взгляд.
— Я просто не согласен с вами.
Младший Махонь разрешил себе отвлечься.
— Ну! С чем же еще?
— Вы знаете, с чем, пан… мм… пан Махонь.
— А если не знаю? — рассмеялся тот ему в лицо.
— Знаете!
— Этот ром очень хорош, еще из старых запасов. Кто бы сказал, что еврей знает толк в напитках? А? За ваше здоровье, пан Швара!