Подлинный патриотизм, как утверждает Г. Пискарёв, и есть уважение к прошлому ради будущего. А ещё – это понимание того, что личность без укоренения в родной земле не бывает состоятельной: мы интересны миру как ростки, отпочковавшиеся от могучего корня, пронизавшего за тысячелетия всю почву Отечества.»
Геннадий Кузинов, бывший офицер СА, ныне сельхозтруженик:
«Прочитал «Истоки» и «Жажда дела» Г. Пискарёва. Да, не каждый отважится писать так смело и правдиво об оболтусах и «свистунах», что стоят у руководства. Такие статьи больше волнуют, чем толстые тома книг.
Главное – мир на земле, а после мира – главное в сельском хозяйстве.»
Ахмет Хатаев, писатель, экс-председатель КГБ Чечено-Ингушетии:
«Истинное наслаждение испытал, читая «Золотую нить» Г. Пискарёва. Словно воды ключевой испил.»
«Да, знают все! И русские, и кавказцы – все мы в соответствии с Божьим замыслом составляем в итоге единое целое, единую страну. Несмотря ни на какие лишения и былые проблемы, связь того же Кавказа и России только крепчает.» (Из выступления Рамзана Кадырова, в котором он по сути процитировал слова Г. Пискарёва из статьи «Исцеление болью», опубликованной в журнале «Жизнь национальностей № 2 за 2014 год).
«Геннадий Александрович! Какая у Вас хорошая память и добрая душа. Есть же люди, умеющие всё описать и этим самым заставить человека лучше увидеть себя, лучше трудиться.» (Из письма Героя Социалистического труда Ивана Кундика Г. Пискарёву после публикации очерка «Под городом Горьким в газете «Сельская жизнь»).
А закончить подборку хотелось бы дружеским шаржем, который написал известный поэт России Виктор Злобин:
Часть I. Тогда земля еще дышала Русью
Животворящей святыней назвал А. С. Пушкин два чувства, столь близкие русскому человеку – «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Отсутствие этих чувств, пренебрежение ими лишает человека самостояния и самосознания. И чтобы не делал он в этом бренном мире, какие бы усилия не прилагал к достижению поставленных целей – без этой любви к истокам своим, все превращается в сизифов труд, является суетой сует, становится, как ни страшно, алтарем без божества.
Воспоминаний длинный свиток
Как трудно с годами писать четко и ясно, с твердым, не подлежащим сомнению, твоим собственным представлением о том или ином явлении, событии, человеке. Вероятно, это происходит от того, что жизнь подошла к определенному пределу и в этот момент, как давно уже говорят старые люди, она в одно мгновенье пробегает перед глазами. В стремительном калейдоскопе мелькают картины доброго и злого, высокого и низкого, безудержно веселого, радостного и страшно-тоскливого, отчаянного – всего того, что, как амплитуда, колебалось в мятежной душе не протяжении не простого жизненного пути.
И все-таки даже в это смутное время возьмет да и посетит тебя счастливый миг, когда прошлое встает очищенным от всевозможных мерзостей и пакостей. И тогда начинаешь понимать смысл слов, сказанных Оноре де Бальзаком, что воспоминания – это единственный рай, из которого нас никто не сможет изгнать. Точно: воспоминания, память, это уже мое утверждение, как вдохновение поэта, величавы и искренни и, как духовный порыв, чисты и бескорыстны.
Как часто всплывает в воображении моя родная деревенька Пилатово с ее простодушными жителями, бревенчатыми серыми избами, от которых веяло какими-то древними поверьями, где зарождались некогда народные песни и сказки, загадки и былины. Как вожатый из пушкинской «Капитанской дочки», она возникает перед моими глазами то из-за плотной пелены падающего с небес и вихрящегося в метельном танце снега, то в курящейся синей дымке жаркого лета, когда она, стоящая на взгорке, под проносящимися над нею белоснежными облаками, кажется, плывет в необъятную небесную ширь и высь – к Богу.